А. Алексеев. Шпионская «Брунгильда». Филателия СССР. 1976. №8. Стр. 48-49

Лег пятьдесят назад среди филателистов распространился слух: «Обнаружены новые разновидности марок типа Германия».

Знаки почтовой оплаты с изображением символа милитаристской Германии воинственной королевы Брунгильды хорошо известны филателистам. Они выпускались в 1900—1919 годах. Наиболее ходовыми были две: красная за 10 пфеннигов и фиолетовая за 15. Их разновидности и отыскали коллекционеры в начале 20-х годов. Было установлено, что марки отличаются не только цветом и бумагой, но и рисунком. Стало очевидным — диковинки были особым изданием и печатались с других клише.

Крупнейший журнал немецких филателистов «Die Post» занялся исследованием странных разновидностей и в конце 1922 года подробно описал их. Сообщалось, что вероятнее всего новоявленные «раритеты» — обыкновенные фальшивки, к тому же не совсем качественно выполненные. Журналисты не могли назвать автора подделок — «почерк» многих фальсификаторов они знали, эти же новинки были изготовлены неизвестной рукой.

В 1923 году в этот вопрос была внесена определенная ясность. Некая мисс Элиот выступила на страницах августовского номера лондонского журнала «Philatelic Magazine» со следующим заявлением: «В начале минувшей войны мой отец был заместителем директора монетного двора. Как-то он подарил мне две негашеные немецкие марки за 10 и 15 пфеннигов. Из его слов я поняла, что они отпечатаны в Англии. Наше правительство приказало изготовлять их по двум причинам: во-первых, эти марки требуются в больших количествах для употребления внутри самой Великобритании, и гораздо дешевле печатать их самим, чем, ввиду военного времени, покупать через вторые руки. Другую причину отец сохранил в тайне».

«Die Pоst» тотчас же перепечатал это сообщение, вслед за ним его повторили и Другие журналы.

Так стало известно, что загадочные марки английского происхождения. Но зачем Великобритании понадобились эти фальшивки? Что толкнуло ее на путь прямого нарушения международного права?

Основным потребителем фальшивок оказалась пропагандистская машина Великобритании. С начала войны в Англии развернулась широкая антигерманская агитация для поддержания боевого духа населения. На каждом перекрестке трубили, что Германия стоит на грани катастрофы и не сегодня-завтра капитулирует. Эти положения ярко иллюстрировали письма от родственников, якобы найденные у убитых на фронте немецких солдат. Фотокопии писем и конвертов часто публиковались в английских газетах. Подлинность информации подтверждалась почтовыми штемпелями, которыми были погашены марки. Однако простые англичане не догадывались, что не только тексты писем, но и конверты, и марки, и штемпеля были изготовлены в самой Англии.

Итак, тайна была раскрыта. Но филателистов это не могло удовлетворить. «Неужели,— говорили они,— в английском управлении пропаганды сидели одни дальтоники? Неужели они не могли отличить желтый цвет от белого, сочные краски от блеклых? Это же бросается в глаза даже при мимолетном взгляде!»

Но все оказалось значительно сложнее, чем предполагали коллекционеры.

В 1923—1924 годах в Германии серьезно занялись изучением английских фальшивок. К исследованиям были привлечены люди самых различных профессий: полиграфисты, художники, химики и даже сотрудники немецкой контрразведки.

Во-первых, удалось неопровержимо доказать, что фальшивая «Брунгильда» имела хождение на территории Германии. Налицо было прямое нарушение Великобританией Почтовой конвенции. Значит была права мисс Элиот — для пропагандистских целей использовалась только часть марок. Интересную особенность установили филателисты: большинство «пропагандистских», назовем их так, марок по цвету и бумаге практически не отличались от подлинных. Значит было два издания фальшивых марок? Нет, один.

Исследователи доказали это, сделав попутно второе открытие: английская продукция была обработана специальными химикатами — текст, написанный на обороте марки, немедленно исчезал и появлялся вновь только после вторичной обработки марки. Большинство фальшивок отправили в нейтральную Швейцарию. Оттуда по тайным каналам они разошлись к английским шпионам в Германию. В конце 1914 — начале 1915 годов немецкое почтовое ведомство, а вслед за ним и контрразведка отметили оживление переписки между Германией и Швейцарией. Писем шло много, содержание их было самым невинным, и никто не догадывался, что колоссальное количество шпионской информации помещалось на крохотной поверхности оборота марки.

Швейцарские «близкие» и «друзья» английских разведчиков по существу являлись «почтовыми ящиками». После получения письма марку вырезали и отправляли в шпионский центр для дальнейшее обработки.

И все бы осталось в тайне, если бы с самого начала не обратили внимание на то, что со временем марки, обработанные химикатами, меняют свой цвет, и особенно быстро желтеет бумага. После окончания войны неиспользованные марки не были отобраны у английских шпионов в Германии, и те стали их употреблять для личной корреспонденции. В начале двадцатых годов английской разведкой была предпринята попытка изъять марки. Но время было упущено — о них узнали филателисты, и скандал разразился. Интеллидженс сервис, отцу шпионской «Брунгильды», пришлось покраснеть, английское правительство произнесло несколько неуклюжих фраз в свое оправдание, а в коллекциях филателистов открылся новый раздел — шпионские марки.

Спрос на фальшивые марки типа Германия всегда был достаточно высок, и фабрикация их двойников началась чуть ли не с того дня, когда филателисты узнали, что такие почтовые марки существуют. С прогрессом техники значительно улучшилось качество фальсификатов, и дошло до того, что теперь поддельные марки не меняют цвет при обработке их химикатами для тайнописи. Однако некоторые «специалисты» все еще выпускают продукцию, сходную с оригиналами.

Среди них — гравер Вальтер Фиштер из французского города Сент-Этьена, который на протяжении многих лет специализировался на выпуске фальшивок. Он изготовил точную копию шпионской «Брунгильды». Филателисты разоблачили Фиштера. Весной 1974 года его привлекли к суду. Гравер заявил обвинению:

— Правосудию нечего поставить мне в вину — я никогда не говорил, что мои марки подлинные.

Присяжные его оправдали.