Е. Сорокин. В сердце Арктики. Филателия СССР. 1974. №3. Стр. 17-19

Когда я впервые встретился с дважды Героем Советского Союза Иваном Дмитриевичем Папаниным, мне показалось, что давным-давно знаю этого человека. Он — один из тех, кто мужественно штурмовал просторы Арктики. Его имя связано с историей научной станции «Северный полюс-1», с полярным дрейфом ледокола «Седов» и другими событиями, изумившими в свое время мир мужеством и героизмом. Имя Папанина, ставшее легендарным, вписано в летопись освоения суровых краев, лежащих под Полярной звездой.

Невысокого роста, убеленный сединой, Иван Дмитриевич, несмотря на преклонный возраст, бодр и полон энергии.

Я кладу перед ним кляссер с почтовыми марками, посвященными исследованиям Арктики. И. Д. Папанин внимательно вглядывается в почтовые миниатюры, задумывается. Затем начинает рассказ об Арктике. Голос его звучит ясно и твердо. А память... Он помнит все, что было многие десятилетия назад, помнит до мельчайших деталей, как будто это случилось только вчера.

— Издревле отважных наших соотечественников тянуло на Север, в неизведанные области, — говорит Иван Дмитриевич. — Их не пугали ледяные поля, жестокие штормы, метели. На утлых суденышках под парусами шли они нехожеными путями. Одним из таких отважных первопроходцев был моряк Семен Дежнев. Вижу в вашем кляссере две марки, посвященные ему. В 1648 году он прошел морем из устья Колымы в устье Анадыря, открыв пролив между Азией и Северной Америкой. Его именем назван мыс, вот он изображен на одной из марок...

Многие почтовые марки рассказывают о выдающихся мореплавателях, исследователях Арктики, — продолжает И. Д. Папанин. —Тут у вас марки посвященные нашим отважным путешественникам Федору Литке и Георгию Седову, а также славным норвежцам Фритиофу Нансену и Руалю Амундсену. А сколько было менее известных, кто стремился вперед по необозримым просторам Северного Ледовитого!

— Иван Дмитриевич! Что говорит вашему сердцу первая советская почтовая марка на полярную тему — «Арктический рейс ледокола «Малыгин», вышедшая в июле 1931 года?

— Эта марка рассказывает о событии, весьма памятном для меня, о днях моей молодости...

В июле 1931 года к Северному полюсу на немецком дирижабле «ЛЦ-127» («Граф Цеппелин») вылетела научная экспедиция для изучения полярных областей. Возглавлял экспедицию советский ученый профессор Р. Л. Самойлович. Немного раньше к Земле Франца-Иосифа отправился ледокольный пароход «Малыгин», чтобы в бухте Тихой встретиться с воздушным кораблем и обменяться с ним почтой. Это событие взволновало весь мир, в том числе и филателистов, жаждавших появления новых марок и спецгашений.

Надо сказать, что к этому времени я окончательно «заболел» Арктикой, меня неудержимо тянуло во льды. Радости не было предела, когда мне предложили отправиться в полярный рейс на ледоколе «Малыгин» в качестве заведующего почтовым отделением.

Плавание проходило нормально. Преодолевая ледяные барьеры, судно продвигалось вперед. В назначенное врем» «Малыгин» входил в бухту Тихую. С севера появился серебристый корпус «Цеппелина». Однако первая попытка дирижабля совершить посадку не удалась: дул сильный ветер. Сделав круг над заливом, «Цеппелин» все-таки приводнился. С воздушного корабля сбросили якорь...

К этому моменту я уже погрузил в моторную лодку сумку с почтой и направился к дирижаблю. Мы пришвартовались к гондоле «Цеппелина». Я видел столпившихся у двери профессоров Самойловича и Молчанова, радиста Кренкеля, инженера-воздухоплавателя Ассберга. Они радостно улыбались и приветствовали нас. Я помахал им рукой. Подготовленная почта была быстро передана на борт корабля. В обмен я получил мешок с письмами, доставленными по воздуху. «ЛЦ-127» тотчас поднялся в воздух и улетел. Он доставил почту еще на остров Диксон, сбросив корреспонденцию на парашютах.

А «Малыгин» из бухты Тихой отправился в обратный путь.

(См. все статьи с упоминанием ледокола «Малыгин».)

Вскоре я был назначен начальником полярной обсерватории в бухте Тихой...

Так мне впервые суждено было приобщиться не только к Арктике, но и к филателии,— улыбается И. Д. Папанин. — Ведь я вез драгоценные для коллекционеров конверты, проштемпелеванные на дирижабле и на пароходе.

Мой собеседник рассматривает почтовые миниатюры, отразившие историю дрейфующей станции «Северный полюс-1»…

— Вспоминаю 21 мая 1937 года, когда четырехмоторный воздушный корабль, ведомый Героем Советского Союза Михаилом Водопьяновым, совершил посадку на «вершину» земного шара. Машина доставила нашу группу — Евгения Федорова, Петра Ширшова, Эрнста Кренкеля и меня — к месту работы. Здесь, на льдине, нам предстояло жить долгие месяцы, проводить научные работы. Мы все гордились заданием нашей партии и правительства, понимая, какое большое значение оно имеет для дела дальнейшего изучения Северного полярного бассейна.

Первым самолетом вместе с нами прилетел ученый Отто Юльевнч Шмидт, один из энтузиастов исследования Арктики, бывший тогда начальником Главсевморпути. Кстати говоря, ему посвящено немало почтовых выпусков. Через некоторое время с базы на острове Рудольфа стартовали самолеты Василия Молокова, Анатолия Алексеева и Ильи Мазурука, которые доставили нам научное оборудование и остальные грузы. Самолеты улетели на Большую землю, и мы остались вчетвером. Вокруг — полярная ночь и ледяное безмолвие, которое сменялось лишь воем пурги да треском ледяных торосов.

Об этой незабываемой поре я рассказал в свое время в книге «Жизнь на льдине». Мы, четверо советских людей, жили дружно, целеустремленно, помогая друг другу во всем. Научная станция «Северный полюс» держала связь с землей по радио. Ее осуществлял радист Эрнст Тсодорович Кренкель. Наш «Теодорыч» держал связь по радио с экипажами самолетов Валерия Чкалова и Михаила Громова, пролетавшими через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. Я храню теперь почтовую марку с портретом моего друга Кренкеля, выпущенную недавно Министерством связи СССР. Больно сознавать, что нет уже с нами этого прекрасного человека...

Девять месяцев прожили мы на дрейфующей льдине. В феврале 1938 года наша льдина дала трещину, а потом стала раскалываться на отдельные части... Помощь с Большой земли пришла своевременно. Нас приняли на свой борт ледоколы «Мурман» и «Таймыр». Лагерь прекратил свое существование. Во время дрейфа от Северного полюса до 75 градуса северной широты мы провели полностью все намеченные исследования и собрали большой научный материал...

Иван Дмитриевич задумчиво смотрит в окно, он весь во власти воспоминаний. Я обращаю его внимание на вторую серию почтовых марок «Снятие научной станции «Северный полюс-1» со льдины».

— Художник, — говорит Папании, — довольно верно отразил радостный для нас момент встречи с экипажами ледоколов. Мы горячо обнимались и целовались со своими спасителями. А потом настало время прощаться со льдиной. И всем стало почему-то немного грустно...

Когда мы уже подплывали к Кронштадту, навстречу ледоколу вырвалась моторная лодка. Из нее поднялся на борт корабля корреспондент и попросил нас сфотографироваться на палубе. Мы привели себя в порядок и на капитанском мостике предстали перед объективом фотоаппарата. Эта фотография и помещена на почтовой марке в упомянутой вами серии.

Мне остается только добавить, что научной дрейфующей станции «Северный полюс-1» посвящен также почтовый блок, который вышел у нас в 1958 и 1962 годах (в последний раз с надпечаткой «25 лет с начала работы станции СП-1 (1937—1962)»).

И все же не могу распрощаться с И. Д. Папаниным, не услышав еще об одной интересной истории — о полярном дрейфе ледокола «Георгин Седов» и спасательной экспедиции по освобождению судна из ледового плена. Ведь экспедицией в 1940 году руководил Иван Дмитриевич. (На двух марках из четырехмарочной серии, выпущенной в апреле 1940 года, мы видим И. Д. Папанина). И снова я слышу воспоминания прославленного полярника.

Более двух лет дрейфовал в Ледовитом океане ледокол «Георгий Седов». Зимой во время сильного сжатия у него было повреждено руле¬ое управление. Позднее судно получило пробоину. Чтобы выиграть жестокую схватку с Арктикой, от моряков корабля требовались высокое мужество, воля, выдержка. И пятнадцать членов команды во главе с капитаном К. С. Бадигнным победили в этом единоборстве с природой.

В 1940 году по заданию Советского правительства была организована экспедиция по выводу из льдов Арктики ледокольного парохода «Георгий Седов». В то время Иван Дмитриевич Папанин был уже начальником Главсевморпути, Несмотря на огромную занятость, он возглавил экспедицию. Но вот что говорит об этом он сам:
— Это был трудный и сложный рейс. Стояла свирепая полярная зима. Ледяные поля со вздыбленными торосами вставали на пути. Метели и морозы досаждали людям. Не раз корабль останавливался перед очередной мошной ледовой перемычкой. Однако следовал напор корабля, и перемычка ломалась. Мы не имели права останавливаться: там, на «Седове», нас ждали друзья.

13 января в Гренландском море наш ледокол подошел наконец к героическому судну. 812 дней и ночей продолжался его рейс. Материалы, собранные седовцами во время трех-тысячемильного дрейфа, явились ценным вкладом в изучение Центральной Арктики. Все 15 членов команды «Седова» были удостоены звания Героя Советского Союза.

На этой красно-коричневой марке номиналом 50 коп. художник изобразил капитана ледокола «Седов» Бадигина и меня. Да, так оно и было. Встретившись, мы бросились друг другу в объятья...

Добавим, что за успешное выполнение правительственного задания и проявленные при этом героизм и мужество Ивану Дмитриевичу Папанину было вторично присвоено звание Героя Советского Союза.

Я прощаюсь с гостеприимным хозяином и думаю об испытаниях, которые выпали на долю этого простого и скромного человека. Вся жизнь его — подвиг во имя нашей Родины, во имя науки. Он и сейчас продолжает напряженно трудиться, являясь начальником отдела морских экспедиционных работ Президиума Академии наук СССР. У Ивана Дмитриевича воинское звание контр-адмирал. Имя Папанина значится на географической карте Арктики и Тихого океана. Его именем названы пароходы.

Новых успехов и здоровья Вам, Иван Дмитриевич!