Г. Арзуманов. Коллекция обвиняет. Филателия СССР. 1975. №9. Стр. 10-11

Во время официальной церемонии передачи австрийскому правительству концентрационного лагеря Маутхаузен в небольшом домике на территории концлагеря производилась торговля марками, которые гасились специальным почтовым штемпелем «Торжественная передача бывшего концлагеря Маутхаузен 20.VI. 1947 г.». Гвардии майору И. Каменковичу как представителю передающей стороны были преподнесены два конверта со спецгашением и несколько марок. Именно с них и началась коллекция «Злодеяния гитлеризма и героика Сопротивления». И. Каменкович видел многие концлагеря Европы — Освенцим, Майданек, Бухенвальд, Равенсбрюк, Заксенхаузен, Терези.

Когда отгремели победные салюты 1945 года, Илья Каменкович рассказал об увиденном в своих книгах «Памятники вечной славы», «Песня в ночи» и «Ночь плачущих детей». На документальные рассказы-свидетельства откликнулись антифашисты многих стран. Все больше писем приходило от бывших узников и борцов Сопротивления из Польши, Франции, Греции, ГДР, ФРГ, Чехословакии, Югославии. Присылали не только письма, но и дорогие реликвии — подлинные лагерные номера из Маутхаузена и Бухенвальда, фотографии, картины и зарисовки бывших узников, памятные медали, отрезок колючей проволоки был прислан Е. Д. Карбышевой, дочерью Героя Советского Союза.

Сегодня в коллекции Ильи Исаковича насчитывается более 750 марок и свыше 150 цельных вещей. Фрагменты коллекции экспонировались на выставках: «Баку-1971 », «Париж — Москва — Баку» (1972 г.), «Соцфилэкс-73» (Бухарест). Конверты из Маутхаузена были выставлены на специальном стенде на филателистической выставке VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году.

Но нет среди многочисленных экспонатов собрания И. И. Каменковича ни одного письму, написанного рукой советского человека. По лагерным правилам советским людям переписка строго запрещалась.

На коллекционных листах: КПД, почтовые карточки, картмаксимумы, марки... Зоя, Тельман, братья Черви, генерал Д. М. Карбышев, герои французского Сопротивления...

Зловещий 1933-й... К власти пришли фашисты. Конверт, на марке почтовый штемпель «Герне. 13.П.ЗЗ. 19—20». Слова «концлагерь» пока еще нет, но есть уже красные штемпеля «Подследственный» и «Дано согласие на вскрытие конверта».

Вот письмо заключенной из следственной тюрьмы Штутгарта мужу в концлагерь Дахау (5.IX.1937). И его письмо из Дахау в женский концлагерь Равенсбрюк, куда уже из тюрьмы была переведена жена. На письме две печати цензоров — Дахау и Равенсбрюка. Бланк для письма, его нельзя назвать просто листом, «фирменный» — на нем в левом верхнем углу напечатаны выдержки из лагерных правил...

Переписка узников строго регламентировалась. Фашисты подготовили специальные «почтовые наборы» для концлагерей — конверты, бланки для писем, почтовые карточки. На всех напечатаны многочисленные ограничивающие правила. Но и этого для них было недостаточно. И дополнительно применялись резиновые штемпеля тоже предупреждающего, запрещающего, угрожающего характера.

1939 год... Уже давно в ходу «фирменные» конверты. Вот один из них — женский концлагерь Лихтенбург, Преттин (округ Торгау). Отправитель — заключенная № 1110. Бланк для письма тоже «фирменный». Кроме печати лагерного цензора, на нем фиолетовой краской нанесены оттиски трех резиновых штемпелей: «Обратить внимание на выдержки из лагерных правил», «Посещения лагеря исключаются», «Посылки больше не принимаются». Рядом лежит ответ оберпрокурора на имя матери заключенной № 1110 с отказом в снисхождении к ее дочери в связи с проявлением дочерью враждебных действий против существующего порядка. На одном из писем матери фиолетовый оттиск штемпеля: «1. Претензии к письму (не соблюден срок). 2. После выяснения приобщить к делу 20 июня 1940 г.»

Еще одна семья. Узник № 20757 из концлагеря Заксенхаузен переписывается со своей женой, заключенной № 11950, которая находится в концлагере Равенсбрюк. На одной из посланных им «фирменных» почтовых карточек наклейка с типографским текстом: «На всех почтовых отправлениях заключенные должны всегда сообщать следующие данные: имя и фамилию, год рождения, лагерный номер, номер блока.

Если хотя бы одно из этих данных будет отсутствовать, то почтовое отправление возвращается отправителю». И обязательно печати — печати лагерных цензоров. На одном из ответов заключенной N9 11950 ясно видны исправления цензора. А из письма, посланного ей 14-летней дочерью, цензор просто вырезал «крамольные» места. Получилось письмо из трех отдельных кусков, на каждом из которых опять-таки стоит печать цензора.

Почтовые карточки для концлагерей в Польше (Биркенау — Бжезинка). На одной штемпель: «Ответ только на почтовой карточке и на немецком языке», на другой: «Ответ только через имперский орган для евреев в Германии».

Таких писем в коллекции около 30. Содержание их отфильтровано. Внешний вид и оформление говорят о многом. Чего стоят одни «скрижали» лагерных правил. Вот дословный перевод, сделанный И. Каменковичем с одного из «фирменных» конвертов:

«Женский концентрационный лагерь Равенсбрюк.

Выписка из лагерного распорядка. Каждый заключенный может отправить или получить одно письмо или одну открытку в месяц. Письма могут быть написаны на четырех страничках нормального формата и не превышать 15 строк на каждой, на открытке — 10 строк. В письмо можно вкладывать только одну почтовую марку в 12 пф. Остальное будет конфисковано в пользу неимущих заключенных. Фотографии посылать не разрешается. Во всех почтовых отправлениях необходимо указать номер заключенного и барака.

Посылки любого содержания не принимаются. В лагере можно все купить. Деньги могут пересылаться только по почте. Национал-социалистические газеты допустимы, но должны быть выписаны самим заключенным через учреждение почтовой цензуры женского концлагеря. Подавать заявления об освобождении на имя управления лагеря не имеет смысла.

Комендант лагеря».

Эти «правила» напечатаны на конверте и повторяются на бланке для письма. Но этого мало. И по верхнему краю конверта опять типографский текст: «Написанные неясно, плохо читаемые письма не подлежат цензуре и будут уничтожаться». А на бланке для письма в виде рамки напечатана ограничительная линия, выход за пределы которой запрещается. Заставляет содрогнуться тираж концлагерного бланка — 5 000 000 экземпляров. Цифра напоминает о миллионах замученных людей.

В тот день, когда я был в гостях у Ильи Исаковича, почтальон принес несколько писем, и среди них оказались новые материалы: марки и довольно редкая из концлагеря Гамбург — Нойенгамме «фирменная» открытка. Опять пресловутые «правила», «данные» отправителя и штемпель: «Любая почта допускается только на немецком языке»...