В этом году исполнилось 110 лет со дня рождения В. П. Ногина, известного советского государственного партийного деятеля, соратника В. И. Ленина, члена первого Советского правительства. Особое место в его подвижнической жизни занимала Сибирь: семь раз царское правительство ссылало его в Восточную Сибирь и на Север, шесть раз он бежал из ссылки. В статье впервые рассказывается о роли В. П. Ногина в становлении почты на якутском Севере. Эта публикация — фрагмент из работы Е. Сашенкова по истории почты Северо-Восточной Азии. Автор известен многочисленными статьями и книгами на различные филателистические темы. Участвовал он и в сборнике воспоминаний «Наш Кренкель», выпускавшемся Гидрометеоиздатом. Высокими наградами отмечено участие Е. Сашенкова во всемирных и международных филателистических выставках. Первая часть нынешней публикации в нашем журнале посвящена истории верхоянской почты, продолжение — «Почта Колымы» будет помещено в следующем номере.
…Давний интерес к почте Верхоянска подогревался еще и личным знакомством с этой необычной точкой на карте. Трижды довелось побывать там с корреспондентским заданием. Место действительно уникальное. Основанный в 1638 году, город является старейшим в мире за Полярным кругом. И вместе с тем — самым маленьким: фактически здесь только одна улица почти сплошь одноэтажных домиков. Общеизвестно, что Верхоянск — одна из холодных точек в Северном полушарии.
И если касаться истории отечественной почты, нельзя обойти вниманием такую ее страницу, оставшуюся в тени забвения, как верхоянская почта. Верхоянск относится к тем глубинным якутским районам, старинным русским селениям и незаметным зимовьям вдоль рек, которые могли бы поведать о романтике почтовых трактов, проложенных через еще не освоенные сибирские версты.
Невольно хочется повторить вывод, сделанный мною при первом же прикосновении к родословной почты в труднодоступных районах Якутии: «Тут приходится довольствоваться лишь отрывочными свидетельствами. Когда-то «белыми пятнами» была богата география нашего Крайнего Севера, в том числе и районов Якутии. Теперь они еще встречаются и в ее почтовой историографии»1.
Писем со штемпелями Якутии дореволюционного периода — да и периода 20-х годов — сохранилось ничтожно мало. Они практически не встречаются в коллекциях собирателей документов почтового обращения. И это понятно, если учесть два обстоятельства: крайне незначительную численность населения (в 1911 году — 277 тысяч человек, из них лишь 18 тысяч русских) и низкий уровень грамотности (один грамотный на 10 человек). Перепиской занимались внутри Якутии только административные органы и церковные сановники, а почту в другие части России отправляли переселенцы.
Следует отметить, что одним из результатов переселенческой политики с XVIII века явилось создание так называемой «русской оседлости». Она и стала предпосылкой для организации регулярной почты. Но настоящее оживление почтовой деятельности наступило позже. С конца XIX века резко увеличился приток в Якутию, особенно в ее отдаленные северные районы, образованных и пытливых людей. Это — ссыльные революционеры.
Именно Верхоянск и поселения на реке Колыме явились местом ссылки для тех людей России, кто бросил вызов царизму в борьбе за свободу. Они несли коренному населению северного края грамоту и культуру. Во второй половине 90-х годов прошлого века ссыльные стали главными участниками исследований, организованных Восточно-Сибирским отделением Русского географического общества на средства И. Н. Сибирякова. «Политические ссыльные, в изобилии поселяемые в Якутском крае,— писал Сибиряков в Географическое общество,— представляют собой как бы невольную экспедицию для исследования области, и нужно только уметь воспользоваться их наблюдениями»2.
Публикации бывших политических ссыльных — это еще не до конца оцененный источник сведений о почте XIX — начала XX вв. в Якутии. Без их изучения вряд ли возможно воссоздать картину почтовой истории Северо-Восточной Азии этого интересного периода. Свидетельства ссыльных содержали много фактического материала и ценных наблюдений, поскольку они подолгу жили среди местного населения, изучали общественную жизнь и язык. А главное — проявили особый, совершенно исключительный интерес к почте, потому что искали связи с внешним миром и не могли примириться с уготованной им изоляцией, оторванностью от остальной России.
Практически во всех воспоминаниях революционеров — бывших узников верхоянской и колымской ссылки В. Ногина, Г. Цыперовича, С. Мицкевича, Ф. Кона — отводится место рассказу о почтовой службе того времени, ее особой роли. В целом они дали, по свидетельству Ф. Кона, более ценные наблюдения, «чем заправские ученые, приезжающие ненадолго, записывающие в дневники то, что им удалось заметить, не имеющие времени изучить условия»3.
Почта из Центральной России в самые отдаленные округа Якутии — Верхоянский и Колымский — шла через Иркутск и Якутск по самому длинному в мире сухопутному почтовому тракту. Ему суждено было сыграть важнейшую роль родоначальника коммуникаций на якутской земле. Исследователь этого края В. В. Покшишевский отмечал: «Вплоть до советского времени главным и практически единственным «входом» в оказавшуюся в тупике Якутию оставался Якутский тракт от Иркутска и путь по Лене»4.
Здесь были у якутских почтовых штемпелей прямые предшественники в домарочном периоде русской почты — штемпеля почтовых контор селений, обосновавшихся на северных реках: на Лене — Жиганска, на Яне — Верхоянска, на Колыме — Среднеколымска. Подтверждением их существования еще в первой четверти XIX века являлась «Почтовая карта Российской империи, составленная Почтовым департаментом из новейших сведений, собранных от местных губернских начальств»5.
Царское правительство отправляло политических ссыльных на Яну и Колыму примерно с 1886 годе по февраль 1917 года. Их поселяли в Верхоянске, уже имевшем статус города, а также в Нижне-Колымске, Средне-Колымске и Верхне-Колымске. Точных документальных подтверждений о времени появления почтовых контор не найдено, к тому же эти учреждения нередко прикрывались, если власти не видели смысла в содержании почтарей. Нелегки и поиски свидетельств почтовых служащих об операциях, скажем, на верхоянской почте.
Среди первых источников — записки известного русского революционного деятеля и ученого И. А. Худякова, проведшего в Верхоянском округе многие годы. Касаясь 1867 года, он указывал, что в Верхоянске нет ни почтамта, ни почтовой конторы, земская почта приходит из Якутска всего три раза в год6.
На исходе XIX века, с прибытием в верхоянскую и колымскую ссылку новых групп революционеров, наступило значительное оживление переписки в северных округах. Особенно в период пребывания здесь революционеров-марксистов, проявивших заинтересованность в такой переписке. Исключительное значение имеет активная деятельность В. П. Ногина (1878—1924 гг.), неоднократно ссылавшегося царским правительством в Восточную Сибирь. Несколько тяжелых лет ссылки провел он в Верхоянске, куда прибыл 12 июля 1912 года.
Длительное время не имея никакой связи с близкими, Ногин по пути в ссылку стал интересоваться в Якутске почтовыми делами. Узнав, что не исключена вероятность оказаться в захолустном селении Абый (за Верхоянском), он выясняет, что туда почта ходит совершенно так же, как и в Верхоянск — два раза в месяц зимой и один раз в месяц летом, но приходит позднее, так как это селение находится еще в более отдаленном месте. Уже эта информация могла как-то обрадовать — ведь несколько десятков лет тому назад (вспомним свидетельство И. А. Худякова) почта приходила всего три раза в год… По пути от Якутска до Булуна на пароходе Ногин пришел, однако, к другому грустному выводу — «севернее Якутска, вплоть до Булуна, по Лене нельзя встретить сколько-нибудь значительных поселений, и нигде нет почтовых отделений»7. Кстати, на пароходе «Лена» доставлялась тогда и предназначенная для Верхоянска почта. Она находилась на попечении пароходного почтового чиновника и почтальона.
По свидетельству Ногина, почтовое отделение в Верхоянске стояло среди юрт и построек смешанного типа, «поражая своей мизерностью». Почти все почтальоны, возившие почту из Якутска в Колымск, являлись в то же время торговцами»8. Даже начальник Верхоянского почтового отделения изменил своей профессии, открыв собственную лавку…
Рассказ В. П. Ногина о верхоянской почте этим не ограничился. Свою книгу воспоминаний «В стране полярного холода» он иллюстрировал документальными фотографиями, среди которых и снимок «Вьючат лошадей при отходе почты из Верхоянска». Как отмечал Ногин в первом издании книги (она выходила в 1919 году под названием «На полюсе холода»), эта иллюстрация взята им с открытки.
В своей книге В. П. Ногин пишет:
«Почта в Верхоянск приходит зимой два раза и летом один раз в месяц. С конца апреля до конца июня и с сентября по ноябрь она совсем не приходит. Но это — норма, от которой постоянно бывают отступления и всегда в худшую сторону.
Письма из Европейской России приходили в Верхоянск через 60—100, а то и большее число дней, особенно если их захватывала распутица. Для того чтобы получить ответ на письмо, надо было ждать по полгода. Телеграфа в Верхоянске нет, и телеграмма, посланная в Якутск, иногда приходила через два месяца. Все эти условия создавали чувство полной отрезанности и подчеркивали заброшенность Верхоянска»9.
В. П. Ногин вспоминал, что «одно из писем пришло на сотый день после отправки из Европейской России, 21 июня пришла, наконец, первая летняя почта. На этот раз одно из полученных писем пришло на 107-й день»10.
ПОЧТА ВЕРХОЯНСКА
В этой книге мы находим и интересный рассказ о специфических особенностях работы верхоянской почтовой конторы: «Никто из местных жителей не мог сказать точно о времени прихода почты; неопределенность повышала напряженность и раздражение, так как каждый день приносил разочарование… Наконец, пришла почта. Сразу брошены все дела, и никто из нас не может ни о чем другом говорить, как о почте. Но надо опять дожидаться, пока почту разберут. Во всех местах Сибири, в которых мне приходилось бывать и в которые почта приходила редко, корреспонденцию обыкновенно выдавали сейчас же, как только она была разобрана. В Верхоянске же формалист почтовый чиновник выдавал корреспонденцию лишь в те часы, когда почта считалась официально открытой, хотя в другие дни он обыкновенно почти ничего не делал… Нам надо было ждать официального открытия почтового отделения и смотреть, как над ним поднимется белый флаг, означающий, что разбор почты окончен.
Но вот получена почта, и все разбрелись по своим юртам…»11.
И на других страницах воспоминаний революционера встречаются любопытные свидетельства, обогащающие наши представления о почте на «полюсе холода». Так, Ногин специально останавливается на анархизме тогдашней службы:
«Теперь возникает забота поскорее написать ответы на полученные письма и отправить их. Но сделать это быстро нельзя: надо опять ждать. И опять никто не может сказать, когда придет почта из Колымска, с которой можно будет отправить письма «в Россию». Приходит, наконец, день, в который можно было бы ждать колымскую почту, но ее нет. Проходит еще неделя — опять ее нет. Наконец, приходит и она. Причины задержки почты в начале зимы объяснялись обычно отсутствием на некоторых станциях оленей, которых содержатели станций не выставляли из-за неплатежа следуемых им за гоньбу денег. За год перед этим из-за этой причины были задержаны 4 почты на два месяца»12.
Воспоминания В. П. Ногина о дореволюционной почте Верхоянска остались фактически неизвестны современному читателю: его книга после 1931 года не переиздавалась… Автору этих строк довелось трижды побывать в Верхоянске, последний раз — в 1987 году. На стенде в краеведческом музее при Верхоянской средней школе, который посвящен пребыванию в ссылке В. П. Ногина и других революционеров, выставлен экземпляр этой книги. В двух папках аккуратно переплетена обширная переписка музея с женой и дочерью Ногина.
Ныне дочь революционера Ольга Викторовна живет в Москве. При ее содействии и помощи мне довелось ознакомиться с семейным архивом. В доме осталась давняя традиция бережного отношения к почте. Не приходится говорить, сколько бесценной информации о жизни революционеров в ссылке могла бы лишиться историография, не будь этого заботливо-трепетного внимания к старым письмам. И что особенно интересно — пример такого бережного отношения показал сам В. П. Ногин, сумевший сберечь в неимоверно тяжелых условиях всю переписку. В том числе и сами конверты.
…Ольга Викторовна тщательно готовила переписку для передачи в Центральный партархив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Часть писем довелось посмотреть именно в этот период, остальную переписку — уже непосредственно в архивных фондах. Следует отметить, что писем самого Ногина из Верхоянска сохранилось все-таки меньше, чем корреспонденции, адресованной ему. Одним из адресатов революционера была С. Н. Мотовилова. В письме к ней, отправленном 19 марта 1913 года, Ногин сообщал, что летом почта ходит один раз в месяц, зимой — два раза13.
Подавляющая же часть переписки — это письма из дому, из России. Первое, на что обращаешь внимание при изучении конвертов,— это почтовое прохождение, отмеченное штемпелями, и сами оттиски верхоянского штемпеля. Кстати, их чрезвычайно мало. Хотя на каждом конверте, отправленном из Центральной России в адрес верхоянского ссыльного, ставились промежуточные (транзитные) штемпеля, почтовый служащий в конечном пункте редко утруждал себя заботой ставить на корреспонденции оттиск, подтверждающий дату получения.
Между тем оттиски ранних верхоянских штемпелей мало известны современным исследователям. В том числе, видимо, к члену Британского общества русской филателии Филиппу Е. Робинсону, выпустившему в 1986 году каталог почтовых штемпелей сибирских губерний России. Дело в том, что хотя в этой работе и зарегистрирован под № 2 8—1 почтовый штемпель Верхоянска, однако воспроизводимый тут же рисунок дает лишь половинчатое представление о настоящем оттиске, нет и календарной даты.
Самые ранние оттиски верхоянских штемпелей из фонда Ногина воспроизведены в № 6. Это — конверт, отправленный из Саратова (1.1.1913 г.) со штемпелем прибытия в Верхоянск (12.2.1913 г.) и отрезной купон денежного перевода, погашенный 23 марта 1913 года при отправке из Верхоянска. Штемпеля полностью идентичны. Точно такой же штемпель поставлен на другом конверте, полученном в Верхоянске 7 марта 1913 года.
Мне удалось просмотреть еще 20 конвертов и почтовых карточек, адресованных в Верхоянск в период с сентября 1913 года по апрель 1914 года. Штемпеля прибытия отсутствуют. Зато на всех имеются оттиски от одного до трех промежуточных штемпелей. Промежуточной почтовой обработке конверты подвергались то в Иркутске — губернском центре Якутской области, то в Олекминске, то в Якутске. Не лишен почтового интереса путь прохождения одного из писем, зафиксированный на обороте конверта тремя штемпелями. Отправка из Саратова — 13.5.1913 года, прибытие в Иркутск 23.5., в Верхоленск — 30.5., в Якутск — 10.6.1913 года. Получение письма в Верхоянске не зафиксировано. В некоторых случаях рукой В. П. Ногина делалась пометка, указывающая на дату получения. Последние три месяца ссылки Ногин жил в Якутке. Он ждал открытия навигации на Лене, чтобы отправить в Иркутск. Письма получал в главной почтовой конторе города (известна почтовая карточка со штемпелем Якутска от 2.3.1914 года).
Как видим, большой интерес русских революционеров к деятельности почты и активное личное участие в почтовой переписке В. П. Ногина дают благодарный материал для того, чтобы стереть одно из «белых пятен в истории верхоянской почты.
ПОЧТА КОЛЫМЫ
… История становления почты на якутском Севере под влиянием ссыльных революционеров конца XIX – начала XX века своеобразна уже потому, что почта получила развитие в районе, исторически выделявшемся присущей только ему «почтовой активностью». У этой истории мало общего с ранним периодом почтовой деятельности, например, в западных районная Якутии – в междуречье Вилюя и Лены или в районах, прилегающих к знаменитому почтовому тракту Иркутск – Якутск.
Колыма диктовала свои законы. В том числе и почтовому ведомству. Здесь в силу специфических условий не власти сделали первую попытку приспособить почтовую связь и соответственную почтовую атрибутику к нуждам людей, отделенные от всего мира огромными расстояниями, выступили инициаторами полнокровного почтового учреждения.
Якутии в большей степени, чем всей Восточной Сибири, свойственно выборочное, очаговое освоение территории, что не могло не отразиться на истории почты. Свидетельство тому — почта Колымы.
Исторически этот регион всегда выделялся как зона «почтовой активности», хотя представления о Колыме, как самом «глухом» уголке Якутии, весьма живучи. У нас есть достаточно веские основания относить историю колымской почты к самым интересным и значительным разделам почтовой истории Северо-Восточной Азии. Именно здесь, на Колыме, от всех, кому выпало служить почте, требовались стойкость, долготерпение, удаль!
Среднеколымское и Нижнеколымское зимовья основаны русскими в 1644—1645 годах. Шло время. Основными центрами расселения, главными точками оседлости вдоль колымских берегов становились Верхнеколымск, Среднеколымск и Нижнеколымск. До революции, когда Якутская область административно делилась на округа, крайнюю северо-восточную часть ее составлял Среднеколымский округ, занимавший обширную территорию вдоль Колымы. Позже бывший округ подразделили на три района: самый крупный — Среднеколымский — был равен по площади территориям двух европейских государств — Дании и Бельгии. (В наши послевоенные годы Верхнеколымск и Нижнеколымск переименованы, что не отразилось на названиях самих районов).
По-разному складывались судьбы трех исторических населенных пунктов на Колыме, по-разному развивалась и их почтовая история. На уровне «почтовой деятельности» сказывалась неравномерность в развитии Верхнеколымска, Среднеколымска и Нижнеколымска.
Центральное положение исторически закрепилось вначале за важным торговым центром Верхнеколымском, расположенным в 90 километрах южнее Полярного круга. Когда-то он назывался «крепостью». Современники знают его как поселок городского типа, переименованный в Зырянку — центр Верхнеколымского района. Самое же старое русское поселение в Колымском крае — Нижнеколымск (ныне — поселок Черский).
В те далекие годы, когда он входил в состав Среднеколымского округа (вместе с двумя остальными населенными пунктами), почта доставлялась сюда из Якутска с большими интервалами. Письма приходили только через 2—3 месяца. Почтовое отделение в Нижнеколымске так и не появилось до Великой Октябрьской социалистической революции. Оно открылось здесь в 1918 году, когда было принято решение Наркомпочтеля14. А 20 мая 1931 года село Нижнеколымск стало райцентром вновь образованного района.
В начале XX века центром всего Колымского округа стал Среднеколымск, в прошлом небольшое зимовье на берегу реки. К этому времени город, насчитывающий уже сотню небольших деревянных изб и якутских юрт, превратился в некоронованную «почтовую столицу» края.
Пробуждению почтового дела в обширном и захолустном Колымском округе способствовала деятельность ссыльного революционера С. И. Мицкевича, соратника В. И. Ленина, одного из первых русских марксистов. Он несколько лет провел в Среднеколымске, занимался врачебной практикой.
Пройдя через суровые испытания, познав горечь изоляции, он остро чувствовал необходимость стабильного почтового обращения в Колымском округе. Избрав трибуной для своих выступлений официальную прессу, ссыльный упорно ставил вопрос о необходимости открытия на Колыме самостоятельного почтового отделения. Газета «Восточное обозрение» (№ 52 за 1901 год) поместила заметку, в которой Мицкевич писал: «Почтового учреждения в Колыме нет. Ближайшая почтовая контора в Якутске… Журналы и газеты сюда доходят крайне разрозненными, письма часто пропадают или «по случайной ошибке» приходят вскрытыми15.
Настояния Мицкевича возымели действие: 1 апреля 1902 года в Среднеколымске открылось почтовое отделение, явившееся первым государственным учреждением связи в округе, площадь которого составляла около 500 тысяч кв. км.
Нетрудно догадаться, что учредив, наконец, государственную почту на Колыме, правительство в Петербурге и не собиралось хоть как-то изменить, ускорить ход почты из Центральной России в места поселения ссыльных революционеров. Прежние почтовые злоключения и на гужевом тракте Иркутск — Якутск, и на ее долгом и многотрудном пути из Якутска в Верхоянск и Среднеколымск не прекратились.
Проведший десять лет в среднеколымской ссылке Г. Цыперович отмечал в 1924 году в своих воспоминаниях: «…большие, черные почтовые баулы длинной вереницей ползли по бесконечной дороге, и случалось, что проходило два, три и даже четыре месяца, прежде чем почта, отправленная из Якутска, попадала в наши края»16.
В летнее бездорожье, когда сообщение между Якутском и Среднеколымском почти прекращалось, почтовые баулы мокли под дождем, а то и в горных ручьях. Так что письма приходили к получателям частенько в таком виде, что радость оборачивалась моральной пыткой.
И все-таки открытие почтовой конторы в 1902 году явилось для жителей Колымского края событием огромной важности. Чем стала почта для обитателей Среднеколымска, явствует из описания Г. Цыперовича:
«В этом году вся корреспонденция была передана в руки почтового ведомства, и Колымск обогатился почтовой конторой с жалким чахоточным начальником из бывших почтальонов. Несчастный не знал, куда девать время, и превращал поэтому каждый приход почты в какое-то торжественное священнодействие. Напустив на себя величественную строгость, он тщательно рассматривал каждый конверт, каждую печать, перекладывал письма, бандероли и посылки с места на место, а когда нужно было положить штемпель, рука его долго висела в воздухе и лишь затем с убийственной медлительностью опускалась на письмо.
…Покуда за столом происходила выдача писем и пакетов, напоминавшая по своей торжественности раздачу дипломов на каком-нибудь университетском акте, за спиной почтмейстера происходила настоящая почтовая вакханалия. Полицейские чины, два – три купца, делегат от ссыльных и его помощник, как хищники, набрасывались на груды газет, и с жадностью выхватывали из рук добычу. Изредка в этой куче попадались простые письма в плотных конвертах с заграничной маркой. Эти пакеты исчезали в карманах нашего делегата с быстротой молнии…»17.
Таковы лишь некоторые штрихи к «портрету» колымской почты. Скупые сведения о ней, оставленные нам в публикациях представителей разных поколений ссыльных революционеров, можно дополнить и материалами более позднего времени. Ценную информацию, помогающую почувствовать специфический мир колымской почты, можно найти в воспоминаниях А. А. Полякова, С. В. Обручева, М. Зингера, работавших на Якутском Севере уже в послереволюционное время. Рассказывая о Среднеколымске конца 20-х годов, А. А. Поляков указывал: «Неподалеку от города стояли два больших деревянных дома — почта и телеграф. Между этими зданиями и городом находились могилы ссыльных революционеров, обнесенные изгородью, ухоженные»18.
Интересны и сведения о способе доставки почты между населенными пунктами на Колыме, Несомненно, здесь ничего не менялось многие десятилетия. Поэтому, думается, сказанное ниже можно целиком отнести и к тем временам, когда в Колымском округе томились ссыльные революционеры: «Почтовая связь и доставка пассажиров между Среднеколымском и Нижнеколымском осуществляется только на собаках. «Но почему не на оленях?»— задавал я вопрос местным жителям. И они охотно объясняли мне, что по всему побережью Колымы, по льду которой проходит дорога, не растет ягель — основной корм оленей, а кормом для собак служит рыба, которую еще летом вылавливают в Колыме и заготавливают на зиму»19.
В заключение — о штемпелях колымской почты. Мне не удалось обнаружить первоначальных оттисков Нижнеколымска, Среднеколымска и Верхнеколымска. Они не встретились ни в Центральном Государственном архиве ЯАССР в Якутске, ни в личных архивах, ни в почтовых учреждениях Якутии. Не знакомы колымские почтовые штемпеля самого раннего периода и члену Британского общества русской филателии Филиппу Е. Робинсону.
Если провести аналогию с другими почтовыми штемпелями Якутского Севера того периода, то нетрудно в общих чертах «смоделировать» во всех деталях и колымские штемпеля. Естественно, что с момента появления 1 апреля 1902 года первого почтового штемпеля Среднеколымска предпочтение было отдано принятому в то время написанию названия пункта. Хорошо известно, что и в начале столетия, и в 20-е годы употреблялось не нынешнее, слитное написание, а двусоставное, через черточку: Средне-Колымск. Это правило распространялось и на оба других населенных пункта на Колыме. Впоследствии написание менялось, но твердого правила при изготовлении самих штемпелей не придерживались.
В конце 20-х годов в Якутии пришло время двуязычия почтовых штемпелей. В употребление вводились календарные штемпеля с надписями на русском и якутском языках. В последнем случае наблюдалась эволюция в транскрипции. Поначалу, когда якутскую письменность пытались — без особого успеха — перевести на базу латинского алфавита, якутские названия населенных пунктов обозначались латинскими буквами. Годы спустя на смену латинской буквенной графики пришла кириллица. И тогда двуязычие продолжалось на другой основе. Эта особенность почтовых штемпелей, в полной мере свойственная и колымской почте, сказывается до настоящего времени.
Е. Сашенков. Роль ссыльных революционеров в становлении почты Верхоянска и Колымы. «Филателия СССР». 1988. №6 (стр. 43-46), №7 (стр. 38-39), №8 (стр. 38-39)
- Сашенков Е. П., На собаках и самолетах… Из истории почтовой связи. «Полярная звезда», Якутск, 1971, № 3, с. 111.
- Известия Восточно-Сибирского отдела Государственного русского географического общества. Иркутск, 1927, вып. 1., т. 50, с. 19—20.
- «Каторга и ссылка», 1929, № 2, с. 97.
- Покшишевский В. В., Якутия. Природа, люди, хозяйство, М., изд-во АН СССР, 1957, с. 13.
- Почтовая карта… Часть 2, содержащая сибирские губернии и области по последнему их разделению. Санкт-Петербург, 1824.
- Худяков И. А., Краткое описание Верхоянского округа. Л., Наука. 1969, с. 89.
- Ногин В., В стране полярного холода. М.-Л., Молодая гвардия, 1931, с. 23.
- Там же, с. 134.
- Там же, с. 77.
- Там же, с 116.
- Ногин В., В Стране полярного холода. М.-Л., Молодая гвардия, 1931, с. 87—88.
- Там же, с. 89—90.
- ЦПА ИМЭЛ при ЦК КПСС, фонд N9 14, опись 1, ед. хр. 28, лист 40.
- ЦГА ЯАССР, ф. 315, oп. 1, д. 12.
- Федосеев И. Е. В Колымское глуши. М., Советская Россия, 1985. с. 53-54.
- Циперович Г., За полярным кругом. Л., Государственное издательство, 1924, с. 88
- Там же, с. 90—91.
- Поляков А. А., По непротоптанным тропам М. Молодая гвардия. 1983 с. 18.
- Там же, с. 19
