Ф. Феррари родился в 1848 году в семье герцога Кальярского, предки которого родом были из Генуи. С раннего детства большое влияние на ребенка оказывала его мать, считавшаяся богатейшей женщиной Европы. Она и привила сыну страсть к филателии, даже приобрела ему самые дорогие коллекции, включая и те, известные, что продавал барон Ротшильд.
После смерти матери Филипп был усыновлен высокопоставленным австрийским офицером. Каждое лето он стал теперь бывать в Вене, где подружился с торговцем Зигмундом Фридлем, который помогал ему пополнять коллекцию.
Довольно скоро имя Феррари стали с почтением произносить в филателистических кругах. В поисках редких марок он разъезжал по Европе, иногда в сопровождении Стэнли Гиббонса, основателя ныне ведущей английской филателистической фирмы.
В филателистической литературе часто встречаю упоминание о Филиппе Феррари. Не могли бы вы рассказать о нем и его коллекции? Говорят, равной ей не было.
Из письма Н. Любовского (Челябинск)
Приключения почтовой марки с изображением трехмачтовой шхуны «Зандбах», совершавшей рейсы между островами Вест-Индского архипелага, вполне могут составить канву захватывающего детектива. Наклеенная на конверт, она семнадцать лет пролежала в семейном архиве англичанина Верной-Вогана, пока ее не извлек оттуда его одиннадцатилетний сын. Но марка невзрачного вида не прельстила мальчика, и он при первой же возможности «сплавил» ее за шесть шиллингов опытному коллекционеру мистеру Мак-Киннону, а тот, в свою очередь, ливерпульскому торговцу Томасу Ридпату. Однако и Ридлат, даже поняв, что ему в руки попал неплохой улов, расстался с ним довольно быстро. Четвертым обладателем одноцентовой «Британской Гвианы» 1856 года — а читатели, видимо, уже догадались, о какой марке идет речь, — стал Филипп Феррари, в обширнейшей коллекции которого она надолго обрела покой и получила известность.
Феррари был человеком со странностями. Уже после его смерти один из близких друзей Филиппа сказал, что тот был рожден аристократом, но так и не занял подобающего положения в обществе, отказываясь от многих привилегий. Унаследовав грандиозное состояние, мало заботился о своей внешности, неизменно появляясь на людях в белой фуражке яхтсмена. Торговцев он «очаровывал» тем, что никогда не спорил из-за цены марки: если она ему была нужна, готов был выложить за нее столько, сколько запрашивали.
Сохранились свидетельства, как Феррари совершал покупки: «Просматривая коллекцию, он выбирал, как правило, около двух тысяч марок и складывал их горкой. Затем доставал из своих бесчисленных карманов одну за другой золотые монеты до тех пор, пока рядом не вырастала еще одна такая горка. Если продавец принимал это предложение, сделка считалась совершенной. Феррари брал марки руками и распихивал по карманам, отчего их качество едва ли становилось лучше. Дома Пьер Маэ классифицировал марки, не обращая внимания на их состояние».
П. Маэ был одним из многочисленных парижских торговцев — французская столица уже к началу 60-х годов прошлого столетия слыла Меккой филателии. Феррари нанял его своим личным секретарем и хранителем постоянно увеличивающейся коллекции, очень ценил его знания и советы. В этой должности Маэ оставался на протяжении 35 лет, а когда умер, место хранителя перешло к сыну.
С годами коллекция Феррари приобретала все большую известность, хотя сам он рекламы избегал, в выставках не участвовал и вообще старался держаться в тени. Под марки у него была отведена отдельная комната, альбомов он не признавал, а вместо них использовал листы плотной бумаги размером 35х15 см. Марки располагались на них в два ряда, по десять в каждом. Специальное помещение предназначалось для почтовых карточек и конвертов. Приобретая марки, Феррари не интересовался — в парах они или в квартблоках, но всегда стремился иметь по возможности все разновидности цветовых оттенков.
Безусловно, комплектовать подобную коллекцию мог лишь человек, обладающий неограниченными финансовыми возможностями. Подлинными жемчужинами Феррари были знаменитые марки с ошибками, выпущенные почтовыми службами Бадена, Франции, Саксонии, Испании, США. От одного только перечисления некоторых его экспонатов у нынешнего коллекционера закружится голова: пять экземпляров, включая пару в превосходном состоянии, знаменитых розовых круглых 2-центовиков Британской Гвианы 1850 г., пять экземпляров Маврикия 1847 г. и несколько сотен, большей частью чистых, марок этого же острова 1848 — 1859 гг., четыре 2-центовые марки Гавайских островов 1851 г. (в мире сейчас известно 15 таких экземпляров).
Феррари исколесил почти всю Европу, бегло говорил на шести языках и имел друзей в разных странах. Тем сложнее оказалось его положение, когда началась первая мировая война. Где оставаться жить? Врагом Германии он никогда не был, напротив, там его хорошо знали и любили. С другой стороны, он с дружественными чувствами относился к Франции и Англии. После долгих раздумий он делает выбор — поселяется в нейтральной Швейцарии, захватив с собой лишь одну коллекцию греческих марок. Все остальные свои сокровища, находившиеся в австрийском посольстве в Париже, он так и не увидел до самой своей смерти в мае 1917 года в Лозанне.
Время, в которое жил Феррари, часто называют «пионерским», поскольку филателия действительно делала тогда свои первые шаги. Велика заслуга Феррари в том, что он придал собиранию марок элементы научной систематизации. Это понимали и современники, считавшие его крупнейшим коллекционером мира. И все же заметим: лишь привилегированные счастливцы имели возможность полюбоваться его коллекцией. Ореол загадочности, который окружал ее при жизни владельца, не рассеялся и после его смерти.
Согласно воле Феррари, собранные им уникальные материалы должны были стать экспонатами одного из художественных музеев Парижа, основанного его матерью. Если по какой-то причине эту волю исполнить не удастся, Феррари высказывал желание разместить их в музее Фридля в Вене или в Берлинском почтовом. Однако отношения между Францией и Германией, воевавшими в противоположных лагерях, были, естественно, настолько враждебными, что никому и в голову не пришло заниматься пересылкой «каких-то» марок. К тому же они могли рассматриваться как военные трофеи со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Так или иначе, французское правительство конфисковало имущество Феррари как собственность проживающего в стране подданного другого государства. Марки распродавались на аукционах в первой половине 20-х годов в счет военной контрибуции Германии. Они были оценены в 25 миллионов франков (свыше миллиона долларов), что по тем временам считалось огромной суммой, хотя есть все основания полагать, что она намного меньше их истинной стоимости.
Сегодня, конечно же, мы можем лишь сожалеть, что уникальная коллекция, принадлежавшая «пионеру филателии» Филиппу Феррари, вопреки его воле разошлась по частным собраниям, оказавшись «за семью печатями», а не стала бесценным достоянием почтовых музеев.
Л. Сладков. Неисполненная воля Филиппа Феррари. «Филателия СССР». 1989. №3 (стр. 62-63).
