В октябре 1937 года после работы в море Лаптевых ледокольно-транспортное судно «Георгий Седов» возвращалось в порт. Корабль держал путь к чистой воде — до нее оставалось около двухсот миль. К «Седову» присоединились еще два судна — «Малыгин» и «Садко».
Близилась зима и полярная ночь. Море покрывалось льдом. Положение усложнялось с каждым днем. Западнее острова Бельковского непроходимый барьер старых смерзшихся льдов прочно сковал караван. 23 октября из Главсевморпути на суда пришел приказ: стать на зимовку.
Бывший капитан «Георгия Седова» К. Бадигин
Так начался легендарный 27-месячный дрейф «Георгия Седова» (№ 729—732). Двум другим судам повезло больше — 27 августа 1938 года к каравану пробился ледокол «Ермак» и вывел из ледового плена «Садко» и «Малыгина». «Седову» же помочь не удалось: серьезное повреждение рулевого управления обрекло судно на неподвижность. И тогда на нем была создана дрейфующая научно-исследовательская база со «штатом» 1 5 человек. На марке № 730 изображен «Георгий Седов» и портреты руководителей экипажа — капитана К. Бадигина и парторга, старшего механика Д. Трофимова. Марка № 732 номиналом 1 руб. воспроизводит портреты пятнадцати моряков-полярников, составивших экипаж: кочегар И. Гетман, врач А. Соболевский, повар П. Мегер, капитан К. Бадигин, старший помощник А. Ефремов, боцман Д. Буторин, 2-й механик С. Токарев, 3-й механик В. Алферов, машинист И. Недзвецкий, машинист Н. Шарыпов, матрос Е. Гаманков, старший механик (парторг) Д. Трофимов, радист Н. Бекасов, гидрограф В. Буйницкий, старший радист А. Полянский.
Перед тем, как моряки остались одни в безмолвных полярных просторах, с корабля ушла радиограмма:
«Москва, Кремль, Центральному Комитету ВКП(6). Мы, экипаж «Седова», оставшийся в дрейфе в Центральном полярном бассейне, считаем за великую честь оказанное нам доверие быть первыми в неизведанных широтах Северного Ледовитого океана… Отдадим все наши силы, знания, опыт на выполнение возложенных на нас работ по исследованию Арктики, сделаем все, чтобы сохранить вверенное нам судно. Мы совершенно спокойны за свою судьбу, ибо уверены в заботе о нас партии, правительства и всего народа.
Заверяем, что 15 советских патриотов сделают все, чтобы оправдать великую честь и доверие, оказанные нам Родиной…»
Жизнь во льдах продолжалась 812 дней. Общая линия дрейфа (№ 732) составила 6100 км. За этот большой по времени и протяженности период Арктика «продемонстрировала» маленькой горстке людей все, на что способна. «Седов» пережил 156 сжатий. И все же настал момент, когда льды прорвали борт корабля ниже ватерлинии. Вода хлынула в машинное отделение. Около суток экипаж боролся за спасение судна. И выстоял!
Полярный путь седовцев часто сравнивают с маршрутом нансеновского «Фрама». Действительно, оба судна дрейфовали примерно параллельными курсами, хотя на долю «Седова» выпали более северные районы, а до широты 86° 39′ вообще еще не поднималось ни одно дрейфующее судно.
Работа седовцев принесла много новых научных данных. Около сорока раз измерялась глубина океана, взято множество гидрологических проб, проведена серия астрономических наблюдений. Дважды льды проносили судно над предполагаемой Землей Санникова. Но под килем только льды и океан. Так развеялась существовавшая свыше ста лет красивая легенда…
Мне неоднократно довелось встречаться с бывшим капитаном парохода «Георгий Седов» К. Бадигиным. Сохранились записи его воспоминаний. Помню, я спросил капитана, как удалось небольшой команде корабельных специалистов выполнять обязанности исследователей.
— Вы далеко не первый, кто интересуется этим,— ответил Константин Сергеевич.— Действительно, в экипаже была только одна «ученая голова» — студент-практикант пятого курса гидрографического института Виктор Буйницкий. Он по необходимости был и астрономом, и магнитологом, и гидрологом. Словом, возглавлял исследовательские работы. Обучал и других членов экипажа, как вести наблюдения.
Ради науки мы практиковали самое необычное совмещение профессий. Старший помощник Андрей Ефремов, отличный инженер-судоводитель, оказался неплохим метеорологом и гидрологом. Судовой врач Александр Соболевский участвовал в метеорологических наблюдениях. Кочегар Иван Гетман принимал живейшее участие в гидрологических работах. Таким образом, дело нашлось для всех…
В конце января 1939 года «Седов» получил радиограмму: «Сообщите ледовую обстановку, возможность приема самолетов, подготовки аэродрома…» Она напоминала, что срок заранее обещанной эвакуации близок, и очень скоро они должны будут передать судно смене, однако экипаж решил довести дрейф до конца…
К середине декабря полярные льды вынесли плененный ими корабль к границам Гренландского моря. «Седов» стал быстро перемещаться к югу, приближаясь к району, где ледовая обстановка благоприятствовала выводу судна.
По решению правительства 15 декабря из Мурманска на помощь экспедиции вышел флагманский ледокол «И. Сталин» под руководством начальника Главсевморпути И. Папанина и капитана ледокола М. Белоусова (№ 729).
13 января 1940 года в 12 часов 7 минут ледокол «И. Сталин» стал в 10 метрах от «Георгия Седова». Дрейф завершился (№ 731).
Капитан «Георгия Седова» впоследствии вспоминал:
— Папанин крикнул, чтобы мы все шли на ледокол. «Не можем все,— кричу в ответ,— у нас котлы под парами». Папанин: «Посылаю вам смену».
Мы торопливо сбегаем по трапу. Впервые за два с лишним года весь экипаж покидает свой корабль. Еще мгновение — и мы попадаем в объятия друзей. Я сразу же оказался в крепких руках Ивана Дмитриевича. Слышу вокруг смех, треск киноаппарата, какие-то отрывочные восклицания, поцелуи. Кто-то жмет руку, кто-то обнимает, чья-то щетинистая борода колет мне щеку, чьи-то руки суют в карман письма, просят куда-то пройти, что-то сказать…»
Это было пятьдесят лет назад. Уже давно и надежно Арктика служит людям. В ее суровых просторах сегодня работают самые современные суда и атомные ледоколы, вооруженные новейшей техникой. Но никогда не будут забыты дела первопроходцев, их мужество.
Ю. Каминский. Легендарный дрейф. «Филателия СССР». 1987. №12 (стр. 11-12).
