Июльский 1931 года номер журнала «Советский коллекционер» открывался статьей «Один из лучших и одна из лучших». Речь в ней шла о художнике Иване Ивановиче Дубасове и его марках, которые ныне стали классикой искусства советской почтовой миниатюры.
«…Одна из лучших». Автор статьи имел в виду только что вышедшую марку И. И. Дубасова, посвященную арктическому рейсу ледокола «Малыгин» и его встрече с дирижаблем «ЛЦ-127» в бухте Тихой для обмена почтой.
– Рисунок марки, – писал журнал, – является одним из лучших за все время существования советской филателии, и по своей выразительности и оригинальности композиции он превосходит все до сих пор выпущенные марки в честь полетов «Цеппелина». Редакция «Советского коллекционера» сочла необходимым познакомить читателей с биографией талантливого художника и с методом его творчества.
Вот что написал И. И. Дубасов в ответ на просьбу корреспондента журнала рассказать о себе.
– Я родился в 1897 году в Москве. Мои родители – мещане. Я пишу это для того, чтобы меня не приняли за потомка недоброй памяти адмирала Дубасова. Художественное образование получил в Строгановском художественном училище. Не окончил: в конце 1915 года черти понесли меня на империалистическую войну. В 1919 году поступил в Красную Армию командиром взвода, однако в армии меня перевели на культпросветработу, и я долгое время работал в красноармейском клубе и театре. Я менял кисть на винтовку только в тревожные минуты, когда появлялись банды батьки Махно.
Началом своей художественной работы в области полиграфии считаю 1922 год, когда я получил первую премию на конкурсе Наркомпочтеля за марку в честь пятой годовщины Октября. Интересно отметить, что проект марки был покрашен раствором марганцевокислого калия, так как в то время я был настолько беден, что у меня не было даже красок, а марганцево-кислый калий я нашел среди разных пузырьков с лекарствами у моего отца. Однако цель оправдывает средства, если даже эти средства – медицинские.
Итак, я сидел в то время без гроша в кармане, потому что не знал, где найти работу, а работы был непочатый край, и оказалось, что работа искала меня сама.
Внезапно предо мной открылись сразу два поля широкой деятельности: первое – область так называемой «административной графики» в Гознаке и второе – также через конкурс – крестьянская печать. Скоро десять лет, как я работаю для многомиллионного крестьянства Союза ССР. Я иллюстрирую журналы, издаваемые для крестьянства, семь лет рисую карикатуры в журнале «Лапоть», сатирическом издании, воюющем за переустройство деревни на новых началах, веду переписку, насколько позволяет мне время, с начинающими худкорами, присылающими в редакцию свои первые опыты. Мой лубок «Крестьянские ходоки у Ленина» издательство, «Крестьянская газета» выпустило в количестве 1 100 000 экземпляров. Я до сих пор не знаю, какая из двух областей, в которых я работаю, нужнее и важнее. Работа в издательстве «Крестьянская газета» научила меня многому. Я научился понимать, что вся моя работа должна быть понятна каждому малограмотному и вовсе неграмотному крестьянству. Я научился, кроме того, работать очень быстро. Я делаю часто неудовлетворительные работы, но ведь, в конце концов, я не «занимаюсь искусством», я – прикладник, производственник.
В области филателии мною сделано до такой степени мало, что мне стыдно вам об этом писать. Кроме уже упомянутой марки 1922 года, по моему рисунку изготовлена марка в память смерти Ленина и 10-копеечная марка дирижаблестроения. Ленинская марка приготовлена мною в один вечер, так как обстоятельства требовали исключительно быстрой работы. Над маркой дирижаблестроения я имел возможность подумать и поработать как следует. Этой маркой я доволен.
Не думаю, чтобы этот слишком коротенький и не слишком блестящий перечень был достоин того, чтобы его опубликовали. По-моему, вам следует подождать, пока он увеличится, подождать, по крайней мере, еще десять лет.
Что касается марки «СССР – Северный полюс», то тут, к сожалению, времени для работы было дано в обрез и даже немного меньше. Желая изучить более или менее внимательно белых медведей, которых я собирался изобразить на марке, я провел в общей сложности около 6 часов в зоологическом парке, предварительно вооружившись фотоаппаратом. В этом предприятии меня постигла неудача. Погода стояла холодная, и эти белые лентяи все шесть часов спали самым бессовестным образом, не подозревая, что к ним на родину собирается лететь «цеппелин». Когда же, наконец, наступил долгожданный момент, и один из медведей, проснувшись, полез на скалу, я в радостном волнении щелкнул аппаратом. Результаты оказались самые плачевные: на снимке вышел только один медвежий окорок, все же остальное ушло за пределы пластинки.
Таким образом, срок работы сократился еще на шесть часов, а медведя я должен был все-таки рисовать по памяти, что для меня, откровенно говоря, очень трудно, так как анималист я плохой. Этим медведем я недоволен: он слишком обычен. Я должен заметить, что в первоначальном варианте на этом месте был изображен медведь, стоящий на задних лапах, и это был совсем неплохой медведь, но у него была такая забавная поза и он так комично раскрыл удивленную пасть, глядя на дирижабль, что во всей марке внезапно заиграл совершенно неожиданный юмор, никак несовместимый с таким серьезным начинанием, как полет на Северный полюс. Этот вариант был безжалостно уничтожен стеклянной резинкой. Мне хотелось сохранить этот набросок, но уничтожить на рисунке медведя было скорее, чем перечерчивать вновь рамку и надписи, а я слишком дорожил временем…
Ю. Григорьева. Художник И. Дубасов о себе. «Филателия СССР». 1979. №11 (стр. 52 – 53)
