Ф. Ваниус. Филателистические рассказы о Туве. Филателия СССР. 1990. №8. Стр. 44-49, №11. Стр. 48-51. №12. Стр. 44-48, 1991. №3. Стр. 47-51, №4. Стр. 44-46, №5. Стр. 46-47, 1992, №2, №9

Оглавление

1. О почтовых штемпелях Тувы
2. Надпечатки на марках.
3. О зубцовках марок Тувы

 

 

О почтовых марках 1942—1944 годов. Первый рассказ

[После общего заглавия следовало дать подзаголовок: «О почтовых марках 1942—1944 годов. Первый рассказ»]

Меня давно многие просили рассказать о марках Тувы то, что по различным причинам не вошло в монографию С.М. Блехмана. Развивающаяся у нас в последние годы атмосфера гласности позволяет приоткрыть запретный занавес в этой области отечественной филателии, появление в печати некоторых, зачастую поверхностных, но претендующих на компетентность статей, - обязывает к этому.

Итак, с чего начать? Пожалуй, лучше всего с рассказа о последних, выпущенных в Кызыле в 1942— 1944 годах марках Тувы. Чем вызвано такое решение? Ответ на этот вопрос станет ясен из последующего изложения.

В июне 1941 года началась Великая Отечественная война. Условия жизни в стране стали столь тяжелыми, что было не до марок. К этому времени в Тувинскую Народную Республику (ТНР) была направлена лишь незначительная часть выпущенного в пожарном порядке в марте 1941 года последнего стандарта (так называемого выпуска прежних марок в измененных цветах). Настойчивость С.М. Блехмана позволила добыть сведения о мизерных количествах этого издания, которые были использованы по прямому назначению. Возникший еще в 1983 году «марочный голод» такой ничтожной поставкой не мог быть утолен. Недостаток ходовых номиналов обусловил проведение местных переоценок залежавшихся марок высоких номиналов в те, которые были остро нужны.

В 1942 году были повышены на 25 % почтовые тарифы. Это еще более усложнило положение со знаками почтовой оплаты. Поэтому Министерство связи республики приняло решение об издании почтовых марок в срочном порядке на месте. Эту работу поручили находившемуся в тот период в командировке в редакции кызыльской газеты «Тувинская правда» советскому художнику Василию Фотиевичу Демину. При этом, поскольку планировавшийся юбилейный выпуск 1941 года не состоялся, решили местное издание 1942 года посвятить двадцать первой годовщине республики. В. Демин не был специалистом по изготовлению марок. Работа шла трудно. Однако, будучи талантливым графиком, он с поставленной задачей справился с честью. Вначале им были вырезаны по одному экземпляру клише марок достоинством в 25 копеек с изображениями Дома правительства и сельхозвыставки в Кызыле с юбилейными датами 1921 — 1942. Эта работа была закончена к осени 1942 года. Затем он изготовил клише двадцатипятикопеечных марок с изображениями представителей этого небольшого трудолюбивого народа: тувинца-охотника и молодой тувинки-работницы. Но, поскольку юбилейный год был на исходе, даты существования республики на этих марках проставлены не были. После этого ему было дано еще одно задание: создать клише с номиналом в 50 копеек (стоимость оплаты заказных отправлений). К концу года В. Демин решил и эту задачу, изготовив клише с изображением красноармейца с конем и летящих самолетов. Со всех клише в темно-голубом цвете им были отпечатаны проекты и представлены в Министерство связи на утверждение. Результат рассмотрения таков: марку с изображением тувинца запретить, так как сам тувинец кому-то из бдительных чиновников показался похожим на репрессированного (теперь посмертно реабилитированного) Чирмит-Тажи — первого руководителя правительства Народной Тувы. Этот проект, перечеркнув его дважды химическим карандашом, отклонили. От печатания марки пятидесятикопеечного достоинства решено было временно воздержаться — ее изображение признали мелковатым. Все эти сочно-голубые проекты существуют и поныне. Версия о том, что пробы изготовлялись и в черном цвете, не подтвердилась. По сведениям В. В. Соколовского, первого исследователя марок Тувы, встречавшегося с В. Ф. Деминым в 1946 году в Кызыле, таких проб не было. Все рабочие оттиски, делавшиеся в процессе доводки клише, были уничтожены.

Сразу после утверждения марок, в конце 1942 года появилась первая часть тиража из трех марок. Все марки печатались плашкой, собранной из трех оригинальных клише: сельхозвыставка. Дом правительства и тувинка (рис. 1). Для печати были использованы обрезки белой бумаги, остававшиеся от изготовления книг. Первая часть тиража отпечатана светло-синей краской. На каждом листе помещалось порядка четырех оттисков плашки (как правило, два ряда, по два оттиска в каждом). После печатания обратная сторона листов покрывалась вручную с помощью грубой кисти густым коричневым клеем. Последующие части тиража в темно-синем цвете появлялись по мере необходимости с начала 1943 года и до изготовления В. Деминым клише первой марки следующего выпуска. Марки с изображениями тувинца и красноармейца, не являвшиеся официальными знаками почтовой оплаты, в незначительных количествах художник Демин изготовлял лично у себя дома по просьбам желающих в качестве сувениров. Эти оттиски (в заставке) выполнялись темно-синей краской на белой обыкновенной бумаге и не имели клея.

Слухи о том, что марка достоинством в 50 копеек находилась в почтовом обращении, несостоятельны. За почти полувековой период ни в архивах, ни в частных собраниях не найдено никаких следов ее применения на почтовых отправлениях. Для заказных писем использовались пары двадцатипятикопеечных марок. Возможно, какой-то шутник и ухитрился пропустить через почту деминский оттиск пятидесятикопеечной марки. Однако такое отправление, если оно вообще существует, — фальшивка. Тем более что художник Демин получил в начале 1943 года очередное задание, исключавшее целесообразность тиражирования красноармейца с конем. Ему поручалось изготовить клише двух марок в ознаменование двадцать второй годовщины республики: одно с гербом, достоинством в 25 копеек для простых писем, и другое, с изображением Дома правительства, достоинством в 50 копеек для заказных писем. К середине года он выполнил первое клише, с которого сразу началось производство марок.

В отличие от предыдущей серии новые марки изготовлялись в черном цвете.

Технология при этом почти не изменилась. Плашкой с одним клише на обрезках такой же бумаги, как та, что использовалась ранее, печатали в столбец листки по пять оттисков в каждом, затем с помощь дырокола листы по горизонтали перфорировали между марками и после этого вручную с обратной стороны кистью наносили клей. Во второй половине 1943 года В. Демин выполнил клише второй марки. На плашке укрепили рядом оба клише (рис. 2) и на обрезках сероватой газетной бумаги отпечатали в сине-зеленом цвете первую часть тиража. На каждом листке помещалось в столбец два оттиска. Полученные таким образом кварт-блоки перфорировали между марками по горизонтали и по вертикали. После этого, как и ранее, наносили клей. Вскоре от клеевого покрытия отказались и последующие издания этого выпуска (конца 1943 — начала 1944 г.) поступали на почту уже без клея. В этот период для изготовления марок начали применять относительно тонкую, более гладкую белую бумагу, которая хуже воспринимала краску. Поэтому марки получались более светлых тонов. Марки достоинством в 25 копеек пользовались повышенным спросом, так как большинство писем, как внутри республики, так и зарубежных, не были заказными.

К середине 1944 года возникла потребность в дополнительном тираже марок этого номинала. Было решено издать их, использовав клише юбилейной марки с изображением герба предыдущего года, но не в сине-зеленом, а в серо-синем цвете. Первый выпуск таких марок появился к осени 1944 года в таких же листках (по 5 штук в каждом), как и марки черного цвета 1943 года, с той лишь разницей, что клей на листках не наносился. Обрезки бумаги были использованы двух сортов: сероватая газетная толщиной порядка 0,1 мм и белая гладкая 0,07— 0,08 мм. Последнее издание этого выпуска печаталось в сентябре на обрезках несколько большей ширины. Благодаря этому последнюю разновидность последней марки Тувы легко узнать по боковым полям. Они на 3—4 мм шире, чем у марок, вышедших ранее.

13 октября 1944 года Тува вошла в состав СССР. Поэтому марки этого издания были в обращении короткое время и чаще встречаются в негашеном виде. Относительно редкие гашеные марки в большинстве имеют даты, относящиеся ко времени, когда Тува уже стала автономной областью РСФСР, т. е. с 14.10.44 и до сентября 1945 года, когда все тувинские марки были изъяты.

Таким образом, следует различать не два, а три выпуска марок Тувы местного производства. Ниже приведен их перечень с указанием степени редкости по системе Лобачевского (слева — для негашеных, справа — для гашеных экземпляров).

Типы рамки у марок двух последних выпусков, а также фальсификаты в новоделы всех марок с клише, выполненных художником В. Ф. Деминым, были глубоко исследованы и достаточно полно описаны С. М. Блехманом. Он неоднократно встречался с самим художником, изучил условия создания новоделов и просмотрел большое их количество. Здесь следует лишь добавить, что степень редкости всех новоделов невысока (их было изготовлено большое количество) и составляет для изображения первой марки и марки с головой тувинки по 250, марки с изображением головы тувинца 300 и марок двух последних выпусков (без рамок) по 200. Степень редкости оттисков с заново вырезанного Деминым клише (сельхозвыставка) — 150.

В шестидесятых годах изредка стали появляться опасные фальсификаты марок тувинского производства всех рисунков в черном цвете на сероватой рыхлой бумаге, без зубцов или с рваной зубцовкой 11, похожей на просечку межмарочных промежутков с помощью швейной машины. Фальсификаты снабжены похожим на подлинный клеем, но нанесенным более аккуратно. Эта фальшивка была выполнена в той же манере, что и подлинники, и вводила в заблуждение даже крупных специалистов. Торговцы выдавали эти так называемые марки за пробы и далее за оттиски с якобы выполненных Деминым вторых клише. И, хотя достоверно известно, что Демин повторно вырезал лишь одно клише с изображением сельхозвыставки (взамен подлинного, забытого им на плашке последнего тувинского маркированного конверта) и что никаких других дубликатов клише он не вырезал никогда, басням торговцев верили. Более того, никто не обратил внимания ни на чуждый тувинским маркам машинный способ нанесения клея, ни на проколы вместо перфорационных отверстий, ни на другую несуразицу.

Гипнотическое действие этого «издания» объясняется, с одной стороны, редкостью подлинных марок, не позволяющих производить сравнения и, с другой, естественным стремлением истинных филателистов иметь у себя редкости, замыкающие раздел коллекции. Обман доверчивых филателистов нечистоплотными торгашами продолжается и поныне. Чтобы оградить первых от махинаций вторых, и возникла необходимость заняться в первую очередь описанием этих фальсификатов (рис. 3). Три из них были и в коллеции Блехмана С., а весь комплект из пяти штук имел по моим сведениям, В. Н. Устиновский. Общими признаками обнаруженных фальсификатов являются: черный цвет, сероватая рыхлая бумага, четкие оттиски, несколько более толстые линии в рисунках. Кроме того, поскольку клише всех пяти фальсификатов входили в единую плашку и были расположены на ней достаточно близко, оттиски получились для всех пяти рисунков одинаковой интенсивности и у них, как правило, отсутствуют большие поля. Теперь об основных отличиях фальсификатов от подлинных по каждому из рисунков. Дом правительства с номиналом 25 копеек (рис. 3, а). В дате «1921» вторая единица меньше и ее вершина не касается края ленточки. В этой левой ленточке правая складка имеет узкий просвет и лишена штриховки. Три толстых штриха над облаком левее флага укорочены, и расстояние между ними увеличено. Три косых штриха под правым концом правой ленточки расположены на равных расстояниях и имеют слабо выраженную дугообразную форму. Буквы в слове «коп.» под левым номиналом меньшего, чем в подлиннике, размера и примерно одинаковой высоты. Буква «А» в слове «ТЫВА» увеличена и вершиной почти касается верхней горизонтальной линии. Точка после слова «ПОЧТА» ближе к «А», а не к «К».

Сельскохозяйственная выставка (рис. 3,6), Нет белого треугольника между штриховкой вверху справа над облаками. В слове «коп.» все буквы примерно равной высоты, тогда как в подлиннике «к» больше, чем «п». Буква «Ч» меньше и имеет иную форму. Между словами «ПОЧТА» и «ТУВА» точка, а не кружочек. В слове «ТУВА» все буквы примерно равной высоты, тогда как в подлинной «У» и «В» выше, чем «Т».

Тувинка-работница (рис. 3 , в ). Левый верхний угол ограничен дужкой равномерной кривизны, переходящей справа в прямой отрезок, тогда как у подлинной эта дужка несколько заострена в сторону угла. При этом внутри дужки фальсификата два, а не три косых штриха. Овал лица тувинки крупнее, и в нем слева имеется на уровне глаза выемка, подчеркивающая скулу. В правом слове «коп.» верх буквы «к» касается темного поля рисунка. В слове «ТЫВА» буква «Ы» вписывается в квадрат, а не в горизонтальный прямоугольник, как у подлинника.

Фальсификаты марок последних двух выпусков, в отличие от выполненных с подлинных клише новоделов, имеют, как и подлинные, рамку из коротких и длинных отрезков. Наличие такой рамки делает их весьма похожими на подлинные. Более того, фальсификатор сумел скомпоновать отрезки почти так, как и у подлинных. Однако рамка на фальшивках оттиснута более грубо. Теперь — об отличиях в рисунках. Герб ТНР (рис. 3, г). Звезда в гербе меньше и с обеих сторон отделена миллиметровыми промежутками от концов колосьев. Лучи солнца простираются на верхнюю часть земного шара. Пятно на земном шаре над концом серпа имеет вид горизонтального утолщенного штриха, а не двух слитых четырехугольных пятен, как у подлинника. Фон правее нижнего знамени ограничен сверху тупым углом, а не ломаной линией.

Дом правительства с номиналом 50 копеек (рис. 3, д ). В дате «1921» вторая единица сверху заострена и ее вершина расположена чуть ниже цифры «2», тогда как у подлинника она сверху уплощена, длинней двойки и ее верх чуть выше последней. Основание цифры «4» касается облака. В слове «ПОЧТА» буква «А» почти равна по высоте букве «Т», тогда как у подлинника «А» заметно больше и имеет вытянутую вниз правую ножку. Серп заканчивается прямой линией, касающейся верхней кромки ленты, тогда как у подлинника конец серпа искривлен и не касается верха ленты. Буква «Т» в слове «ТЫВА» примерно равна по высоте другим буквам, тогда как у подлинника у нее удлинена ножка.

Кроме перечисленных, имеются и другие отличия в деталях рисунков. Нужно отдать должное фальсификатору: он вложил много труда и вырезал весьма похожие клише. Однако превзойти талантом и умением Василия Фотиевича Демина не сумел. Мартышкин труд неизвестного мне «умельца» вызывает неприятное чувство брезгливости. Надеюсь, что теперь наши уважаемые филателисты будут более квалифицированно подходить к интереснейшим маркам Тувы и смогут отличить настоящие марки от описанных фальсификатов. Уж лучше на пустое место кляссера или альбома поместить новодел или репродукцию подлинника, или, на худой конец, хорошую фотографию, нежели фальшивку.

Следующий рассказ — о тувинских штемпелях.

---

 

О почтовых штемпелях Тувы

Вопрос о том, какими штемпелями и когда погашались на почтовых отправлениях марки Тувы, оказался значительно сложнее, чем это можно было предположить. Первую попытку описать оттиски дореволюционных штемпелей Урянхайского края, как именовалась ранее Тува, и первых послереволюционных предпринял в 1936 году В. Головкин. Затем большой вклад в это дело внес С. Блехман. За рубежом пытались, и, надо признать, в какой-то мере небезуспешно, внести свою лепту в исследование тувинских гашений С. Чилингирян, В Стефен, Р. Канак и особенно А. Кронин. Однако, решая отдельные задачи, никто не смог представить обобщенную систему штемпелей Тувы. Главной причиной этого послужили ограниченность фактического материала, трудности в накоплении необходимых данных. Сегодня такая задача стала реальной. Детальное рассмотрение позволило выявить наличие вторых экземпляров некоторых штемпелей. Поговорим об этих московских двойниках тувинских штемпелей несколько позже, а сейчас займемся подлинными.

Как отметил В. Головкин и подтвердил С. Блехман, первый штемпель города Белоцарска (ныне Кызыл) мог появиться примерно в 1916 году. При этом, согласно утверждению Головкина, существовали строчный и круглый штемпеля. Однако если круглый штемпель датируется 1916 годом, то он не мог иметь в тексте аббревиатуру «П.Т.К.», так как тогда телеграфа в Белоцарске еще не было. Скорее всего, на нем был текст: «Бълоцарскъ Енис», как и на других штемпелях этого почтового округа России. После оборудования там телеграфа (с 1917 года) мог применяться и штемпель «Бълоцарск. П.Т.К.». Таким образом, до середины 1918 года здесь, вероятно, использовали 2—3 штемпеля (строчный и один-два круглых).

Затем, как известно, в течение нескольких лет почта в Туве практически не функционировала. В 1921 году в г. Красном (бывшем Белоцарске) создается советская почта. К 1925 году почтово-телеграфное отделение в нем получает календарный штемпель «КРАСНЫЙ ЕНИС *а*» которым гасились на почтовых отправлениях марки золотого стандарта СССР. В связи с переименованием города в Кызыл, в декабре 1926 — январе 1927 гг. этот штемпель переделали. На нем вместо старого поместили текст: «KIZIL * TOUWA» и сохранили неизменной гравировку литеры «* a *». Это еще в 1977 году отмечено А. Крониным. С данного штемпеля начинают свою историю собственно тувинские гашения.

Изучение большого количества оттисков подлинных штемпелей, анализ дат и цветов оттисков, а также сопоставление полученных сведений с историей Тувы позволили выявить систему создания и использования ее почтовых штемпелей (табл. 1).

При описании штемпелей в порядковом номере каждого первая цифра обозначает номер серии штемпелей, а вторая — номер штемпеля в ней.

№ 0.1. Первый штемпель Кызыла (рис. 1) был переделан со штемпеля г. Красного. Он имел диаметр 30 мм и использовался с 8 февраля 1927 г. по 1928 г. для гашения поначалу марок СССР, а затем марок ТНР. Позднее, хотя и редко, он периодически применялся вплоть до 22 мая 1933 года. Известен один оттиск этого штемпеля с исправленной буквой «К.»; сам штемпель сильно разбит, дата на оттиске неразборчива. Все оттиски на марках первого, третьего, пятого и шестого выпусков выполнены серой или черной краской. Впервые штемпель был описан В. Головкиным.

№ 0.2. Второй собственно тувинский — двуязычный подлинный штемпель Кызыла (рис. 2). Он имел диаметр по горизонтали 34, а по вертикали 33 мм и некоторый эксцентриситет внутренней окружности по отношению к внешней. Старомонгольские тексты на нем обозначают:

«КЫЗЫЛ ХОТО» (т. е. город Кызыл) и «СТРАНА ТУВА». Первый известный мне подлинный оттиск от 6 июля 1928 года, последний относится к середине 1935 года. В период с 1928 по 1934 гг. оттиски выполнялись серой или черной краской. В 1935 году для гашения применялась фиолетовая краска. На марках этот штемпель встречается довольно редко (не следует при этом путать подлинные гашения с так называемыми филателистическими, но об этом чуть далее). Редкость подлинных оттисков объясняется тем, что штемпель в основном использовался в качестве входящего и ставился на обороты конвертов, приходивших в Туву и там, как правило, исчезавших. В качестве исходящего (с июня 1930 г.) он применялся, по-видимому, лишь эпизодически.

Первая серия штемпелей была изготовлена для основных, созданных в Туве к 1930 году почтовых учреждений. Для этой серии характерны две толстые линии, ограничивающие в центре календарную дату сверху и снизу. Три из них описаны С. Блехманом. Остальные выявлены впоследствии: «Шагонар» раскрыт В. Тимофеевым, а «Туран» — В. Устиновским. Все штемпеля серии одностильны и выполнены, по-видимому, одним недостаточно опытным гравером. Об этом можно судить по ошибкам в тексте. Так, в слове «Шагонар» вырезано зеркальное изображение первой буквы, а в слове «контроль» на кызылском штемпеле третья буква взята не из латинского, а из русского алфавита. Все штемпеля имели диаметр около 30 мм.

№ 1.1. Почтовый штемпель Кызыла (рис. 3) черного цвета появился на марках третьего выпуска в июне 1930 г. До 1935 г. он был в Кызыле основным исходящим (в то время, когда роль входящего играл двуязычный № 0.2). Его оттиски серого и черного цвета встречаются довольно часто на марках с третьего и по восьмой выпуски. В 1935 г. (по крайней мере, с 18 июля 1935 г.) и до начала 1936 года для гашения применялась фиолетовая краска — именно этот цвет оттиска чаще всего встречается на марках девятого и десятого выпусков. С конца января и по март 1936 г. гашения (в основном марок одиннадцатого выпуска) осуществлялись голубой краской. Последнее известное мне такое гашение датировано 19 марта 1936 г. Использование этого, как и других штемпелей первой серии, не для нужд почты не зарегистрировано, хотя и не исключено.

№ 1.2. Контрольный штемпель Кызыла (рис. 4) в ряду штемпелей Тувы занимает особое положение. О его основном назначении красноречиво говорит «русско-латинское» слово «KOHTROL». Штемпель применялся на различных застрахованных, зарегистрированных и денежных отправлениях при их финансовом контроле (проверке соответствия оплаты тарифу, правильности взимания страховых и прочих сборов с таких отправления и т. п.). Однако его оттиски, хотя и весьма редко, встречаются и на марках с четвертого по восьмой выпуск. Объяснить это можно тем, что по каким-то местным обстоятельствам им временно заменяли штемпель № 1.1. Первый его черный оттиск от 7 октября 1932 г. на конверте явно филателистического характера опубликован А. Крониным. Известные оттиски 1933 и 1934 годов были выполнены также черной краской. Последний, опубликованный О. Сельниковым, датирован 3 июля 1935 года и выполнен фиолетовой краской.

№ 1.3. Штемпель Шагонара (рис. 5) обнаружен пока лишь черного цвета на марках седьмого и девятого выпусков с датами 1933— 1935 годов. Последний известный мне оттиск датирован 11 сентября 1935 года.

№ 1.4. Штемпель Турана (рис. 6) встречается довольно редко. Известны его оттиски черного цвета 1932— 1933 годов на марках пятого и шестого выпусков. Оттиск фиолетового цвета обнаружен на маркированном конверте, изданном в июне 1935 года.

№ 1.5. Штемпель Чадана (рис. 7) встречается обычно на марках шестого и седьмого выпусков. При этом в 1933—1934 годах применялась черная краска, а в 1936—1937 годах — фиолетовая. Последний известный мне оттиск датирован 27 февраля 1937 года.

Вторая серия штемпелей диаметром около 30 мм появилась в конце 1932 года в связи с переводом тувинской письменности с латинского на латинизированный шрифт. Для всех отпечатков этой серии характерны темные сегменты, ограничивающие в центре календарную дату. Кроме того, у большинства имеется внизу темная дуга. Эти особенности характерны и для оттисков штемпелей некоторых наших автономных республик, а также для части выполненных в СССР штемпелей Монголии того же периода. Свободные участки оставлялись граверами с тем, чтобы на месте вырезалось наименование пункта на соответствующем языке. По-видимому, именно так был выполнен подлинный двуязычный штемпель Кызыла. Однако после 1933 года надобность в выполнении текстов старомонгольским шрифтом отпала. Так и возникли на оттисках темные сегменты. Все штемпеля второй серии предполагалось использовать для обеспечения внутриреспубликанской почтовой связи. Действительно, на почтовых отправлениях, адресованных в Советский Союз, их оттиски встречаются чрезвычайно редко и представляют собой, по-видимому, исключения из правила.

№ 2.1. Штемпель Кызыла (рис. 8) впервые описан С. Блехманом. Он применялся довольно долго. Им погашались марки с седьмого выпуска и до последней марки Тувы. Первый известный оттиск выполнен 4 июня 1937 года серой краской. Оттиски фиолетового цвета встречаются с датами гашения августа и октября 1937 года. В 1938 и 1939 годах в разные месяцы производилось гашение и черной, и фиолетовой красками. Со второй половины 1940 и по 1943 год применялась фиолетовая, а в 1944 и начале 1945 года — только черная.

№ 2.2. Штемпель Кызыл-Мажалыка (рис. 9) был обнаружен В. Соколовским и затем описан С. Блехманом. Он относится к редким, т. к. почтовые связи этого города были малоактивны. Встречаются оттиски черного и фиолетового цветов. Наиболее ранний известный в настоящее время черный оттиск датирован 1 декабря 1933 года, фиолетовый — 13 марта 1940 года. По данным О. Сельникова, существует оттиск этого штемпеля с датой 1 апреля 1942 года.

№ 2.3. Штемпель Кызыл-Мажалыка (рис. 10) был раскрыт недавно. Оттиски этого штемпеля черного цвета известны на марках седьмого и одиннадцатого выпусков. Наиболее ранний из обнаруженных — от 20 ноября 1934 года.

№ 2.4. Штемпель Балгазына (рис. 11). Пока известен единственный оттиск фиолетового цвета от 30 мая 1943 года на марке девятнадцатого выпуска.

№ 2.5. Штемпель Сарыг-Сепа (рис. 12) впервые был раскрыт и описан С. Блехманом. В. Тимофеев уточнил и дополнил это описание. Гашения эти довольно редки. В разное время они выполнялись как черной, так и фиолетовой краской, и обнаружены на марках седьмого, восьмого и тринадцатого выпусков. Наиболее ранняя известная пока дата гашения — 30 ноября 1939 года. Самая поздняя — 20 июня 1941 года.

№ 2.6. Штемпель Тора-Хема (рис. 13) раскрыт В. Устиновским. Его оттиски тоже весьма редки, так как и в Тодже почтовый обмен был незначительным. Гашения производились фиолетовой краской. Достоверно известная дата его применения — 10 июля 1942 года.

 

№ 2.7. Штемпель Турана (рис. 14) был впервые описан С. Блехманом, затем описание уточнил А. Кронин. Первый известный Пронину оттиск этого штемпеля датирован 10 марта 1934 года. У меня имеется черный оттиск на почтово-благотворительной марке в 1 коп., которая в 1934 году уже не применялась. Дата гашения на ней — 20 декабря. От цифр года просматривается первая тройка и верхнее закругление от второй цифры. Маловероятно, чтобы эта последняя цифра года была тройкой. Скорее всего это — двойка, но, безусловно, не четверка. На марках седьмого выпуска обнаружены оттиски этого штемпеля черного и фиолетового цвета. Последний известный мне оттиск черной краской имеет дату: 13 июня 1935 года. С. Блехман располагал оттиском от 25 ноября 1935 года. Наконец, я встретил фиолетовый оттиск на маркированном конверте, изданном в июне 1935 года. В дате можно прочесть: 10.2.3... Такой оттиск мог быть выполнен не ранее 1936 года.

Третья серия штемпелей вводилась с 1935 года параллельно со второй и тоже в связи с переходом на латинизированный алфавит. Однако предназначалась она для обеспечения международной почтовой связи. Для всех штемпелей этой серии характерно единое построение, и выполнены они по типу русских штемпелей, только в тонких линиях. Их диаметры — по 30 мм.

№ 3.1. Подлинный штемпель Кызыла (рис. 15) впервые описан С. Блехманом. Его оттиски встречаются чаще других как фиолетового, так и черного цвета. Согласно исследованию А. Кронина, наиболее ранняя дата гашения: 21 января 1938 года, наиболее поздняя — 27 мая 1945 года. До 1937 года этот штемпель использовался в Москве для филателистических гашений фиолетовой краской.

№ 3.2. Штемпель Кызыла (рис. 16) впервые описан А. Крониным. Оттиски известны как фиолетового, так и черного цвета. Встречается реже предыдущего. Им гасили марки от десятого и по тринадцатый выпуск. Ранние гашения относятся к августу 1935 года, а наиболее поздние — от 22 сентября 1937 года.

№ 3.3. Штемпель Кызыла (рис. 17) впервые описан С. Блехманом. Подлинные оттиски фиолетового цвета, выполненные этим штемпелем, известны с 29 февраля по 12 ноября 1936 года. А с декабря того же года серого цвета. Однако самым ранним является фиолетовый оттиск входящего штемпеля, выполненный 21 августа 1935 года. В 1937 году он был доставлен в Москву, где его широко использовали для филателистических и других неподлинных гашений.

№ 3.4. Подлинный штемпель Шагонара (рис. 18) впервые упомянут А. Крониным, а обнаружен В. Тимофеевым. Оттиски этого штемпеля известны в черном и фиолетовом цветах на марках от десятого до четырнадцатого выпуска включительно. Самая ранняя известная дата гашения: 6 октября 1936 года, самая поздняя — 23 августа 1939 года.

№ 3.5. Подлинный штемпель Турана (рис. 19) весьма редок. Единственный пока известный полный его оттиск выполнен фиолетовой краской и имеет дату 18 ноября 1940 года.

№ 3.6. Штемпель Харала (рис. 20) выявлен В. Устиновским. Оттиски этого штемпеля фиолетового цвета встречаются довольно редко и известны на марках десятого выпуска с датами: 24 марта и 6 сентября 1936 года.

Кроме перечисленных, безусловно, должен существовать аналогичный штемпель Балгазына, а также, возможно, Сарыг-Сепа и некоторых других населенных пунктов. Иными словами, точку в этом деле ставить рано.

Теперь пришло время поговорить и о так называемых «тувинских» оттисках, никогда не выполнявшихся в Туве, то есть о филателистических, фальшивых и фантастических «гашениях Тувы». По части подобных фальсификаций штемпелю № 0.1 явно повезло — все его известные оттиски — подлинные. Что касается его предшественников, то жажда наживы толкнула нечистоплотную публику на изготовление и распространение фальшивых гашений как Белоцарска, так и Красного (благо, сравнить массовому коллекционеру было не с чем, подлинные-то гашения очень редки). Пока не обнаружены фальшивые и филателистические гашения также штемпелей № 1.1—1.5 и 2.1—2.7, а также 3.2 и 3.6. Однако задолго до фальсификации штемпелей Белоцарска и Красного началось оболванивание филателистов под самыми, казалось бы, «благородными» лозунгами (дать массовому коллекционеру доступные по цене гашеные марки) путем выполнения, как ранее было принято говорить, «гашений любезности». Назовем для большей определенности (хотя и существенно смягчая) такие деяния филателистическими гашениями. Жесткий термин «оболванивание» мне пришлось здесь применить по той простой причине, что эти гашения выполнялись в большинстве случаев не подлинными штемпелями, а их близнецами, никогда не покидавшими Москву, то есть, по существу, фальшивыми штемпелями, но выполненными на более высоком уровне, чем у кустарей-одиночек. Позже для таких штемпелей придумали даже термин — «дубликат». Фактически же, как ее ни обзывай, «работа» эта является жульничеством, не имеющим ничего общего с заботой о скудных копейках школьника - филателиста. Кстати, дата на таких филателистических гашениях, как правило, ни о чем не говорит: ведь исполнители могли установить любую календарную дату, вплоть до дня кончины последнего мамонта. Так, например, у меня имеется тувинская марка № 11, выпущенная, согласно каталогу, в июле 1927 года, с четким черным гашением двуязычным близнецом, имеющим дату: 1 ноября 1925 (!) года. И этот случай не единственный. Правда, на многочисленных рекламных конвертах с марками Тувы, направлявшихся с Настасьинского переулка Москвы в адреса зарубежных торговцев марками, даты гашений подбирались достаточно осмотрительно, с учетом воображаемого времени путешествия оных конвертов от обозначенных на штемпелях Кызыла или Турана до «транзитного пункта» — Москвы. Я здесь не преследую цель описывать такие конверты (это, к слову, очень хорошо сделал А. Кронин еще в 1977 году). Можно лишь выразить искреннее соболезнование тем, кто на международных аукционах платил за явную липу бешеные деньги. Здесь же пойдет речь лишь о самих штемпелях-близнецах, то есть о том, что до сих пор массовому коллекционеру не было известно, а иногда, как в случае с публикацией О. Сельникова (8), породило различные гипотезы.

Прежде всего, возникает вопрос: когда все это началось? Если судить по конвертам с марками второго и третьего выпусков, сфабрикованным с использованием неподлинного штемпеля Кызыла, то первые попытки массового жульничества следует отнести к концу 1929 — началу 1930 годов. Однако воистину массовых масштабов эти «мероприятия» достигли в 1935 — начале 1936 годов, когда фальсифицировались не только филателистические конверты с сериями марок, но и обычные почтовые отправления и когда филателистические гашения штемпелями-близнецам и марок Тувы в листах и «на вырезках» стали обычным явлением. Затух этот процесс лишь к началу Великой Отечественной войны, когда было уже не до наживы на марках Тувы.

Какими же штемпелями оказывалась эта «любезность» или непрошеное «одолжение» массовому коллекционеру? Многолетний анализ большого количества гашений позволил выявить некоторые (надо полагать, пока не все) штемпеля-близнецы. Самым первым из них является двойник двуязычного штемпеля № 0.2 (рис. 21), который никогда не был в Кызыле и, будучи накрепко прописан в Москве, изрядно «поработал». Он очень близок к подлинному и, видимо, вырезан тем же резчиком, который изготовил подлинный тувинский экземпляр. Однако отличия есть. Некоторые, наиболее заметные — следующие. У москвича в слове KIZIL верхние части букв К и Z выполнены вровень с точками букв «I», а у подлинника они чуть ниже точек. Слово TOUVA у близнеца на 1,5 мм короче, чем у кызыльского, и из-за этого пробел между «А» и концом монгольского текста у московского существенно больше. Петли в левом монгольском тексте в фальшивом штемпеле более округлые и расположены дальше от внешней окружности... Есть ряд других отличий, однако, думаю, достаточно и перечисленных, чтобы на глаз безошибочно отличить оттиски подлинника от фальсификата. Этим двойником осуществлялись гашения марок от первого до одиннадцатого выпусков в листах, фальсифицировались гашеные на вырезках марки первого — третьего выпусков, фабриковались конверты с марками первого — третьего выпусков, якобы прошедшие почту из Кызыла в Москву, и делались другие неблаговидные дела. Вторым тувинцем-москвичом является штемпель «Турана» (рис. 22), близко повторяющий подлинный штемпель № 3.5. Основные отличия близнеца от довольно редкого подлинника следующие. Высота букв чуть меньше, чем у подлинного. Буква R имеет прямую правую ножку, а не искривленную. Иное расположение верхнего и нижнего слов. Московским штемпелем во множестве осуществлялось гашение марок одиннадцатого — тринадцатого выпусков как в листах, так и «на вырезках» фиолетовой краской и при этом почему-то с неизменной датой: 6 декабря 1936 года.

Третьим выявленным близнецом является штемпель «Шагонара» (рис. 23), повторяющий тувинский штемпель № 3.4. Основные отличия фальсификата от подлинника следующие.

Буква Ь в слове АRЬ ר сдвинута по отношению к верхней линии, ограничивающей дату, по часовой стрелке на ширину самой буквы. Буквы S и ר имеют иную форму. Слово ТЬВА у близнеца длиннее, чем у подлинника на 1 мм, буква А — более узкая. Этим московским «Шагонаром» обильно производились гашения марок восьмого, одиннадцатого, двенадцатого и тринадцатого выпусков как в листах, так и «на вырезках». Все гашения выполнялись фиолетовой краской. Наконец, еще один, надо сказать, довольно редкий двойник-близнец подлинного штемпеля Кызыла № 3.1 (рис. 24). Фрагмент его был обнаружен на погашенной фиолетовой краской марке двенадцатого выпуска с девственным фабричным клеем. Однако даже фрагмента оттиска оказалось достаточно, чтобы выловить этот штемпелек. На двойнике литеры «а» меньше, буквы меньшей высоты и расположены чуть со сдвигом, нежели в подлинном. Относительная же редкость его может быть объяснена тем, что подлинный штемпель № 3.1. попал в Кызыл не сразу. Вначале он применялся в Москве для известных уже так называемых филателистических гашений (когда в Кызыле исполнял почтовые обязанности штемпель № 3.3). Затем штемпель № 3.1 направили в Кызыл на смену «отзываемому» в Москву штемпелю №3.3. Последний нужен был для большей «достоверности» конвертов, фабриковавшихся с рекламными целями. Во время путешествия штемпеля № 3.1 до Кызыла и возвращения на его место штемпеля № 3.3, дабы «дело» не стояло, и применялся близнец штемпеля № 3.1.

Следует также упомянуть о двух штемпелях-одиночках, которые на подлинных почтовых отправлениях пока не найдены. Первый из них — штемпель Турана (рис. 25). Им осуществлялось гашение марок третьего выпуска, при этом почему-то (то ли из-за лени, то ли из принципа «и так сойдет») с неизменной датой: 20 февраля 1934 года. Им же позже производилось гашение краской черной, как тушь, но уже с различными датами марок в листах восьмого, десятого и одиннадцатого выпусков. Кроме того, он широко применялся для фальсификации тувинских рекламных конвертов, направленных из Москвы с марками десятого и одиннадцатого выпусков в адреса зарубежных марочных торговцев. Согласно исследованию А. Кронина, даты таких гашений: 25 и 26 марта 1935 года.

Вторым является штемпель Балгазына (рис. 26). Возможно, это двойник еще не найденного подлинного штемпеля, однако и так ясно: этот штемпель подлинных гашений не произвел совсем. Все его оттиски фиолетовой краской на марках одиннадцатого — тринадцатого выпусков в листах и «на вырезках» не имеют ничего общего с Тувой и связаны исключительно с Москвой.

До сих пор речь шла о штемпелях-близнецах и об оригинальных московских штемпелях, сработанных под тувинские не частными лицами. Осталось теперь поговорить о фальшивых штемпелях в старом смысле этого слова, то есть о продукции частников-умельцев, наносящих вред не только коллекционерам, но и государству. Первым из них следует упомянуть фальшивый штемпель Кызыла с литерой «а» (рис. 27). Его оттиск отличается от подлинного (да и от двойника) тем, что диаметр несколько увеличен (до 31 мм), начертания литер «а» резко отличаются вздутостью в нижней части, надписи более крупные, все линии монотонно большей толщины. Этот штемпель применяется мошенниками для изготовления «подлинных» и «особо редких» почтовых отправлений якобы из Тувы. К слову, на таких конвертах входящие штемпеля, как правило, тоже фальшивые. Исключениями из правила являются случаи, когда для фальсификации были использованы какие-либо нетувинские конверты с подлинными входящими штемпелями, или «переделке» подверглись более простые тувинские конверты.

Второй фальшивый штемпель, которым прославили себя безымянные зарубежные фальсификаторы, является штемпель «Турана» (рис. 28). Этот штемпель с диаметром в 33 мм не знаком не только с Тувой, но и с Настасьинским переулком Москвы. Его оттиск черного цвета был обнаружен на полученных из-за рубежа марках седьмого и восьмого выпусков. Отличия от других штемпелей Турана столь очевидны, что не нуждаются в комментариях.

Наконец, третий фальсификат, на котором следует остановиться, это швейцарский штемпель полевой почты (рис. 29) с диаметром 27 мм. Этим штемпелем черной краской были погашены все марки восьмого выпуска.

Кроме описанных, существуют и другие фальшивки.

Например, гашение марок штемпелем «Баку 2 гор.» черной краской. Но это уже кустарщина, которую распознать может каждый, и подробно останавливаться на таких фальсификатах не имеет смысла.

В заключение несколько слов о степени редкости гашений. Степень редкости подлинных штемпелей на гашеных марках Тувы ориентировочно, по системе Лобачевского, можно характеризовать следующим рядом (табл. 2), в которой указаны условные цифры для полного оттиска; их следует прибавлять к степени редкости соответствующей марки с подлинным гашением. Если оттиск штемпеля неполный, то следует приведенные цифры уменьшить: при 2/3 оттиска — в 2 раза, при 1/2 оттиска — в 4 раза, при 1/4 оттиска — в 10 раз.

Ничего не сказано здесь о других штемпелях и печатях, в частности, о регистрационных и страховых штампах. Это сделано умышленно. Во-первых, потому, что ставилась задача рассказать только о календарных почтовых штемпелях, и, во-вторых, из-за того, что достаточно хороший, хотя и не бесспорный, материал о других штемпелях и печатях опубликован еще в 1977 году А. Крониным.

Кроме того, в описание, естественно, не могли попасть пока не раскрытые штемпеля, а таковые, видимо, еще есть. К ним, как ранее сказано, могут быть отнесены подлинные штемпеля Балгазына и Сарыг-Сепа из третьей серии. Возможны также штемпеля Харала и Чадана из второй серии и Тора-Хема, Кызыл-Мажалыка и Чадана из третьей серии. При дальнейших поисках следует иметь в виду, что к 1940 году количество почтовых учреждений в Туве достигло шестнадцати (против шести в 1930 г.). В частности, почтовой связью были обеспечены центры хошунов (районов). Были ли для них выполнены свои штемпеля или использовались штемпеля других пунктов (например, некоторые штемпеля Кызыла), или, может быть, гашение производилось примитивными средствами (различными фигурными резинками, перечеркиванием карандашами или чернилами, т. п.) пока достоверных данных нет. Однако изредка встречаются марки Тувы с безусловно подлинными безымянными примитивными гашениями. Возможно и обнаружение штемпелей других населенных пунктов Тувы.

Следующий рассказ — о надпечатках.

---

 

Надпечатки на марках. Третий рассказ

Недавно на встрече филателистов между двумя коллекционерами произошел такой диалог:

— У меня к Вам не то, чтобы претензии, но вопрос. Мы с Вами год назад провели обмен. Вы мне дали вот эту марку. Вы ее узнаете? — При этом говоривший показал отличную по состоянию коричневую гербовую марку Тувы с надпечаткой малым нумератором цифры «35».
Второй коллекционер посмотрел ее и произнес:

— Возможно, что и от меня эта марка, но в чем дело?

— Так вот, мне сказали, что это фальшивка.

— Нет. Она не фальшивая, но выполнена не в 1932-м, а в конце 1935 или в 1936 году. Это называйте как хотите: второй тираж или новодел... Однако это та марка, какие у нас только и продавались. Других чистых у нас в магазинах в продаже и не было.

— Так это не сейчас сделано? Сколько же она стоит?

— Нет, эта надпечатка выполнена, не сейчас, а, повторяю, не позже 1936 года. Что касается тех, которые были в обращении в 1932—1933 годах, то они чрезвычайно редки, а чистых я вообще не видел. По «Иверу» эта марка оценена в 8500 франков. А фальшивых таких мне встречать не приходилось.

Такие недоразумения не единичны. Да это и вполне естественно, потому что сложных вопросов по надпечаткам, и не только на гербовых марках, много. Пора поэтому и по ним прояснить ситуацию. Но начнем, пожалуй, не с нумераторных, а с более ранних надпечаток.

О марках № 11 —14 достаточно много сказано в книге С. Блехмана, и останавливаться на них нецелесообразно. Начнем, по хронологии появления, с типографских надпечаток на марках третьего (этнографического) выпуска. В этой серии особый интерес представляет надпечатка черного цвета «2 коп.» на марке в 50 коп. (ковровщица) с зубцовкой 10. Согласно данным С. Блехмана, был обнаружен лишь один лист марок с такими надпечатками (рис. 1а), т. е. всего 100 штук. Позже появился еще один, но с двойной, почти совмещенной надпечаткой (рис. 16). Несмотря на одинаковое количество, марка с одинарной надпечаткой сейчас попадается реже, т. к. первый лист был обнаружен лет 25 назад и марки из него давно разошлись по коллекциям. Марки эти на почтовых отправлениях, да и вообще в гашеном виде не обнаружены. Это понятно, т, к. именно черные (а не вишневые) надпечатки являлись пробными. В каталоге «Ивер» они не показаны. Что касается их степени редкости, то она в два раза выше, чем у каталогизированной перевернутой надпечатки «3 коп.» на марке в 70 коп. из той же серии, известной в количестве 200 шт. (2 листов) и оцененной в 2000 франков. Поэтому рассматриваемые марки с одинарной и двойной надпечатками «2 коп.» справедливо оценивать по 3000—3500 франков за каждую.

Кроме того, согласно исследованию А. Кронина, в этой серии известна марка в 10 коп. с двойной надпечаткой. Такая марка в чистом виде обнаружена лишь за рубежом. По-видимому, по недосмотру один такой лист (80 шт.) случайно был направлен «Межкнигой» за границу. Если это так, то стоимость таких марок с двойной надпечаткой составляет примерно 3500 франков за штуку.

Теперь несколько слов о нумераторных надпечатках. Нумераторами в Кызыле надпечатки производились в 1932—1933, в 1935 и в 1936 годах. Сравнение этих надпечаток свидетельствует о том, что они произведены всего двумя нумераторами: малым с высотой цифр 5,1 мм и большим — 6,7 мм. Оба нумератора все время находились в Кызыле. В процессе их использования происходил заметный износ цифр. Это отражалось на конфигурации и других особенностях надпечаток, и при их сопоставлении с датами подлинных гашений представляется возможным реконструировать достаточно четкую картину всего процесса переоценки марок. Первым в конце 1931 года стал применяться малый нумератор. Вначале им были наложены надпечатки «15» на прежние цифры номинала марки в 14 коп. из этнографической серии и «10» на восьмикопеечной марке из той же серии (рис. 2а и 26). Затем им же были выполнены надпечатки «35» на треугольных марках в 18 и 28 коп. (рис. 2в и 2г). В процессе наложения надпечаток «10» был изношен и немного поврежден ноль, а в нижней полке единицы справа появилось утончение. Позднее для наложения надпечатки «35» на светло-коричневой гербовой марке был использован большой нумератор. После этого малым нумератором были наложены надпечатки «15» на гербовых марках желтого цвета. В 1933 году по причинам, которые теперь установить достоверно невозможно, была произведена замена нумераторов: малым стали производить надпечатку «35», а большим — «15». В дальнейшем замена нумераторов производилась неоднократно. Эти надпечатки (рис. 3а—г) производились по мере надобности до тех пор, пока в декабре 1933 года потребность в соответствующих номиналах была удовлетворена доставкой из Москвы марок для заказной и авиапочтовой корреспонденции. Однако повышенный расход марок в 20 коп. и отсутствие такого номинала в серии авиапочты потребовали в 1935 году произвести надпечатки «20» на пятнадцатикопеечной марке заказной почты все тем же, Изрядно поношенным малым нумератором (рис. 4).

На этих надпечатках бросается в глаза то, что двойка не имеет никаких признаков износа, а нуль — в выщербленах по внутренней линии, особенно — слева. Надпечаток этих было выполнено немного (от 2 до 5 листов), и они весьма редки.

В конце 1935 — начале 1936 года со стороны СФА проявился пристальный интерес к маркам Тувы. При этом, если запросы коллекционеров на марки без надпечаток могли быть удовлетворены с избытком, то с надпечатками, особенно — нумераторными, было гораздо сложнее. Некоторое, хотя и недостаточное, количество, треугольных марок с надпечатками в чистом виде было обнаружено в Туве и направлено в Москву для реализации среди филателистов. Что касается надпечаток на гербовых, то за исключением небольшого количества марок с надпечаткой «15» большим нумератором они к этому времени практически полностью разошлись. Поэтому был произведен дополнительный, не диктовавшийся почтовыми нуждами выпуск этих надпечаток. Были произведены вначале надпечатки «35» на треуголках. После этого сделали надпечатки «15» малым нумератором на желтых гербовых марках, затем — этим же нумератором цифры «35» на светло-коричневых гербовых марках и, наконец, надпечатки «15» большим нумератором на соответствующих гербовых марках (рис. 5а—в). Эти чистые марки и поступили в Москве и других городах в филателистическую торговую сеть. Фальшивыми их назвать нельзя, т. к. они были выполнены на подлинных марках подлинными нумераторами, однако и потребностями почты их появление объяснить нельзя. Эти марки можно назвать новоделами, но и то — условно, потому что они все же могли быть применены для оплаты писем (и, более того, такие письма филателистического характера в 1936 году почту проходили). Этот дополнительный тираж нумераторных надпечаток имеет существенные отличия от основного, первого тиража. Дело в том, что нумераторы, особенно малый, были сильно изношены, что видно и на самих надпечатках. Так, на новоделах с оттиском малого нумератора цифра «5» не имеет вертикальной черты, нижний завиток в ней слева почти наполовину срезан, и вся цифра по отношению к первой немного приподнята (рис. 56). В надпечатках «15» большим нумератором правая часть верха пятерки почти не пропечатывалась и, кроме цифр надпечатки, на марку попадали черные горизонтальные штрихи и пятна от корпуса самого нумератора (рис. 5а). Все эти надпечатки были произведены другой, более черной краской.

Кроме того, слово «Posta» в надпечатках на гербовых марках тоже имеет свои особенности. Штампик для этой надпечатки был выполнен из твердой резины. На первых марках с надпечаткой «35» большим нумератором в верхнем слове под третьей буквой имеется фонетическая запятая. Однако жесткая и ломкая резина дала скол, и от запятой вскоре осталась только точка (рис. За). Благодаря этому марка с надпечаткой «35» большим нумератором существует двух типов: более редкая — с запятой под третьей буквой и второй тип — с точкой вместо запятой. Поскольку для наложения надпечаток применялась краска на разбавителе нефтяного происхождения, в процессе использования резиновый штампик быстро изнашивался — размягчался, разбухал и частично изменял форму. Поэтому первая буква раздвоилась вверху и ножка внизу удлинилась, а буква «а» опустилась. Это особенно заметно на марках с надпечаткой «15» большим нумератором (рис. 36).

После издания первой (основной) части тиража резиновый штампик к дальнейшему применению стал непригодным, и для выпуска новоделов был использован второй штампик, повторяющий довольно точно неизношенный первый, но с другой формой запятой под третьей буквой (рис. 5а). Эта более скромная запятая также быстро превратилась в точку.

На части тиража новодельных надпечаток «35» в Москве были поставлены гарантийные штампики СФА. На некоторых других чистых марках с нумераторными надпечатками (в том числе и на треуголках) ставилась гарантия «ЭБУ» (экспертное бюро уполномоченного). Однако эти гарантии не свидетельствуют об обязательной принадлежности марок к первой части тиража. Более того, в большинстве случаев гарантийный штампик ставился на новоделах.

Малый нумератор после 1936 года не применялся. В 1936—1937 годах надобности в надпечатках не было, т. к. Тува получила некоторое количество изданных в Москве марок десятого — тринадцатого выпусков, и в течение примерно двух лет мелкие номиналы из этих красочных серий обеспечивали деятельность почты. Однако в середине 1938 года опять начала ощущаться нехватка марок ходовых номиналов. В связи с этим в августе — октябре и был вновь применен большой нумератор для надпечатки марок залежавшихся крупных номиналов.

Появился четырнадцатый выпуск. С этим выпуском, несмотря на очень важный материал, полученный в 1940 году и в последующем опубликованный С. Блехманом, до сих пор была некоторая неясность. Дело в том, что этот выпуск марок появился не сразу, а, как теперь стало ясно, двумя самостоятельными тиражами. Судя по формам забивающих прежние номиналы штампиков и датам гашений, вырисовывается следующая картина. Первый тираж был выполнен в августе (или в начале сентября) наложением надпечаток новых достоинств большим нумератором штемпельной черной краской и забивкой старых номиналов двумя одиночными фигурными металлическими штампиками типографской краской. В какой последовательности это производилось, пока не установлено, но сам состав первого тиража, как законченной серии, стал ясен. В него входят: надпечатка «05» на прямоугольной красной марке в 2 акша (рис. 6а), надпечатка «10» на квадратной темно-синей марке авиапочты в 1 тугрик (рис. 66), надпечатка «20» на квадратной коричневой марке в 50 копеек из ландшафтной серии (рис. 6в) и, наконец, доселе неизвестная надпечатка цифры «30» и фигурной забивки на ромбовидной марке в 3 акша черного цвета с бежевым фоном из второго выпуска авиапочты (рис. 6г). Второй тираж, как дополнение к первому, появился в октябре и был выполнен также большим нумератором. Однако забивка старого номинала производилась одним одиночным штампом в виде толстой прямой линии.

К этому тиражу относятся: надпечатка «05» на ромбе красного цвета с желтым фоном в 2 акша из второго выпуска авиапочты (рис. 7а), надпечатка «30» на той же марке и надпечатка «30» на ромбе авиапочты в 3 акша (рис. 76). Следует здесь заметить, что забивка производилась как в первом, так и во втором тиражах индивидуально одиночным штампиком, а не набором. Подтверждением этого являются имеющиеся экземпляры марок, на которых одна забивка одинарная, а другая — двойная (рис. 76). После этого выпуска большой нумератор для переоценки марок не применялся.

Надпечатки 1939-го, а также 1940—1941 годов выполнялись новыми штампиками «10» и «20». Эти надпечатки продолжили начатую в 1938 году линию на ликвидацию марочного дефицита путем переоценки марок неходовых больших номиналов. При этом в 1939 году появился пятнадцатый выпуск, в котором прежний номинал забит кружком диаметром 10 мм. А в шестнадцатом выпуске 1940—1941 годов процесс был упрощен — забивка вовсе не производилась, и в большинстве случаев цифра надпечатки ставилась на прежний номинал. Первой из марок пятнадцатого выпуска была надпечатана черной краской однотугриковая марка авиапочты, подобно аналогичной марке четырнадцатого выпуска, наложением цифры «10» и круглой забивки (рис. 8а). Все дальнейшие переоценки осуществлялись фиолетовой краской. При этом последовательность выпуска переоцененных марок выглядит следующим образом. Вначале появились марки пятнадцатого выпуска (с забивкой) 10/1 т. и 20/50 к. (рис. 86). Затем в октябре — ноябре 1940 года появились те же две марки, но уже шестнадцатого выпуска (без забивки) (рис. 9а и б). Далее поступила в обращение марка в 50 коп. из зоологической серии с надпечаткой «20». После нее в феврале — марте 1941 года были сделаны такие же надпечатки на лиловой марке в 70 коп. с зубцами 11 (рис. 9в), зеленой в 80 коп. с зубцами 14 из юбилейной серии и на красной марке в 50 коп. из второго (юбилейного) выпуска авиапочты. В конце 1941 года почта получила ромбовидную марку в 50 коп. аспидно-синего цвета с зубцами 11 из юбилейной серии тоже с надпечаткой «20». Наконец, серию завершила зеленая марка в 75 коп. из второго авиапочтового выпуска с той же надпечаткой. Эта марка с датами гашений ранее декабря 1942 года мне не встречалась.

Приведенное перечисление примерного времени выпуска марок с надпечатками необходимо потому, что известны фальсификаты фиолетовых надпечаток всех перечисленных марок, для «производства» которых были использованы марки как с филателистическими, так и с подлинными гашениями, но имеющими более ранние даты на штемпелях.

 Последний раз надпечатки на марках Тувы выполнялись в 1942 году в связи с введением нового почтового тарифа (25 коп. за простое письмо и 50 коп.— за заказное) и отсутствием марок с номиналом в 25 коп. В начале года в очень ограниченном количестве появилась марка черно-коричневого цвета в 5 акша из юбилейной серии с черной надпечаткой «25« металлическим штампиком нового номинала поверх старого (рис. 10). После израсходования остатков марок в 5 акша в июле — августе того же года для переоценки были использованы остатки марок в 3 акша из той же серии. Однако из-за того, что к этому времени появился оригинальный местный выпуск, изданный по случаю 21-й годовщины республики, в почтовое обращение попала лишь незначительная часть надпечаток 25/3 акша. Они в гашеном виде чрезвычайно редки.

Не так давно, примерно 10—12 лет назад, была обнаружена еще одна марка с надпечаткой «25». Это трехакшовый ромб из второй серии авиапочты. Обнаруженная пока в единственном экземпляре, эта марка оказалась и без гашений, и без клея, да к тому же с частично подрезанными с одной из сторон зубцами. На ней надпечаткой закрыт лишь один из двух старых номиналов. Для массовой переоценки ромбов в 3 а. в Туве уже не было. Запас этих марок был израсходован еще в 1938 году, и оставались лишь единичные экземпляры. Кроме того, тот факт, что надпечатка без следов износа клише наложена лишь на один из двух прежних номиналов, а также отсутствие таких гашеных марок позволяет предположить, что это или пробный оттиск, сделанный перед выпуском серии, или результат недостаточно грамотной «инициативы» какого-то фальсификатора, проявленной после издания серии. Первое предположение представляется более вероятным, т. к. тогда в Туве не только «вертких», но вообще никаких филателистов не было (если не считать нескольких любителей из малочисленной советской колонии, собиравших марки дилетантски, просто на память о Туве).

В заключение остается лишь сказать, что существуют и различные фантастические ручные надпечатки.

Наиболее разорительными для коллекционеров являются фантазии, выполненные подлинными штампиками. Прежде всего это так называемая пробная надпечатка «15» большим нумератором на карминовой гербовой марке в 1 руб. Надпечатка по признакам выполнена не ранее конца 1935 года, когда выпуск надпечаток 1932—1933 годов свою почтовую роль сыграл и стал достоянием истории. Думаю, разъяснять, что пробы делают не после, а до основного выпуска, нет надобности. То же самое можно сказать и о таких фокусах, как чистые марки с надпечатками цифр «15» и большим и малым нумераторами на одном листе, комбинации в сцепках марок без цифры или верхнего слова с марками обычного типа. Все эти курьезы сделаны при выполнении второго, филателистического тиража и не имеют ничего общего с потребностями почты. А уж собирать их или нет — дело вкуса. Во всяком случае, высоко ценить их не следует, т. к. это явно искусственные редкости.

Таковы мои краткие дополнения к уже известным сведениям о марках Тувы с надпечатками. Почти все марки с ручными надпечатками в настоящее время встречаются нечасто. И обидно бывает слышать от коллекционеров, что тот или иной из них «собрал всю Туву, за исключением всяких там блехмановских надпечаток». Обидно не только из-за пренебрежительного отношения к титаническому труду первого исследователя надпечаток Тувы С. Блехмана, но, главное, из-за скудости мышления некоторых коллекционеров, не понявших до сих пор, что «чистые картинки» — не столько Тува, сколько тувинские мотивы СФА. Элементарный подсчет показывает, что из 17 лет 8 месяцев, в течение которых в Тувинской Народной Республике использовались тувинские марки, на долю только картинок из Москвы приходится лишь 8 лет, т. е. чуть больше 45 %. А большую часть этого срока почта функционировала с использованием надпечаток (7 лет 8 мес.) и марок местного производства (2 года). Нельзя перекраивать историю почты в Туве под свой кляссер. Да и к наукообразным публикациям, пытающимся возбудить нездоровый интерес к искусственным редкостям, тоже нельзя относиться одобрительно. Редкость и кажущаяся простота исполнения надпечаток побудили их фальсификацию. Существуют фальсификаты разного качества, в том числе и очень «хорошие». Поэтому все марки Тувы с ручными надпечатками нуждаются в квалифицированной экспертизе.

Вот пока, пожалуй, и все на сегодня. Пожелаю читателям всего хорошего. До новой встречи, на которой поговорим о зубцовках.

---

 

Четвертый рассказ. О зубцовках марок Тувы.

Уже давно среди филателистов стало аксиомой, что главными филателистическими признаками любой марки являются: рисунок (способ печати, размер, цвет), бумага (толщина, цвет, покрытие поверхности, водяной знак), клей (цвет, степень блеска, толщина, степень однородности) и зубцовка (способ выполнения, размер по принятому стандарту, особенности отверстий), а также наличие и особенности вторичных изображений (надпечаток, надписей и т. п.).

Рисункам и надпечаткам посвящались предыдущие рассказы. И поскольку вопрос о клеевом покрытии интересен, пожалуй, лишь для экспертов, поговорим о зубцовке, постараемся разобраться с неясностями и заблуждениями, попавшими на страницы некоторых каталогов и популярных изданий.

Для большей стройности пойдем в нашей беседе по хронологии выпуска марок, сделав перед этим несколько общих оговорок. При этом я буду пользоваться нумерацией каталога С. М. Блехмана, наиболее полного и высококачественного из всех существующих.

Во-первых, следует отметить, что подавляющее большинство марок Тувы, все пробы и проекты в силу оригинальности формы и по технологическим соображениям имеют линейную перфорацию. Исключение составляют лишь выполненные с гребенчатой зубцовкой № 1—7, 11, 20—22, 33— 37 и гербовые марки, а также № 15—19 с рамочной перфорацией. Для всех марок с линейной зубцовкой характерно недостаточно строгое расстояние между соседними линиями перфорационных отверстий. Благодаря этому размеры каждой из марок по зубцам непостоянны. Из больших экземпляров фальсифицируют не только «беззубцовые» одиночки, но и марки с «комбинированными» зубцовками. Поэтому любая марка с необычной зубцовкой, если она нормально существует с линейной перфорацией, нуждается в квалифицированной экспертизе.

Во-вторых, марки № 20—22, 33 — 37 и все гербовые проперфорированы такой гребенкой, при которой один крайний зубец справа и слева (а для гербовых — сверху и снизу) получился в 1,5—2 раза шире. Нормальной является перфорация, при которой у почтовых марок широкие зубцы расположены вверху, а у гербовых — слева. Почтовые марки с перевернутой гребенчатой зубцовкой, видимо, чрезвычайно редки. Мне за многие десятилетия коллекционирования посчастливилось лишь один раз видеть № 21 с широкими зубцами внизу. Гербовые с широкими зубцами справа встречаются чаще.

Наконец, в-третьих, следует отметить, что небрежное отношение Гознака к производству марок для далекой Тувы и слабый технический контроль их качества предопределили появление в 1927 и 1934— 1936 годах большого количества марок с дефектной перфорацией. Некоторые из них выявлены еще в довоенный период и отмечены в каталогах. Значительное же их количество обнаружилось в послевоенный период, когда Тува уже вошла в состав Союза и когда для финансирования восстановления разрушенного войной народного хозяйства наряду с другими мероприятиями осуществляли распродажу запасов марок Тувы и даже проектов и проб знаков почтовой оплаты.

Некоторые из своевременно обнаруженных на Гознаке пропусков перфорации были там же доперфорированы. Так возникали ныне известные марки с комбинированной зубцовкой. Но и любители легкой наживы не сидели сложа руки. Вскоре начали появляться марки с новыми, так называемыми комбинированными зубцовками. При этом на месте известного пропуска перфорации оказывался ряд дыр, не имеющих ничего общего по своим характерным особенностям с отверстиями гознаковских перфораторов. Марки с комбинированными зубцовками нуждаются в квалифицированной экспертизе.

Что касается известных к настоящему времени марок с пропусками перфорации, то сведения о большинстве из них рассеяны по различным периодическим изданиям и каталогам. Мне же остается лишь свести их воедино и указать ориентировочную степень их редкости по системе Лобачевского. Этот материал представлен в таблице. При этом в обозначении зубцовки сторона с пропущенной перфорацией обозначена нулем. Зубцы для марок указаны по следующим сторонам.

Теперь перейдем к обещанному последовательному рассказу от выпуска к выпуску. В каталог 1936 года В.К. Головкин включил марку № 10-1 — темно-синюю с номиналом в 5 тугриков без зубцов. С тех пор свыше 50 лет она кочует из каталога в каталог и ее ищут любители марок Тувы во всем мире и не находят. Что побудило Головкина включать ее в каталог — сейчас сказать невозможно. Скорее всего марка с пропуском горизонтальной перфорации и с изрядным отскоком вертикального ряда зубцов, аккуратно обрезанная с трех сторон была предъявлена составителю, как раритет, а может кто-то из ответственных работников Гознака просто сделал соответствующее сообщение Головкину... Дело в том, что пропуски горизонтальной перфорации этой марки известны как для верхнего, так и для нижнего рядов листа (последние, к слову,— реже) и из них делали такие одиночные «беззубцовки». Когда С. Блехман знакомился с материалами музея Гознака, то там он такой беззубцовой марки даже среди проектов и проб не обнаружил. Попутно замечу, что известны также марки № 8 с пропуском горизонтальной перфорации снизу, однако беззубцовых марок и этого номинала, и никаких других в этой серии не существует.

Теперь — о марках третьего и четвертого выпусков. В том же каталоге В. Головкин указал марки сорокакопеечного достоинства (№ 25) с зубцами 10 и 10:10 1/2. Аналогично марке № 10-1, такие разновидности за более чем полувековой отрезок времени нигде и никем не обнаружены. Возможно, они явились результатом неточного измерения зубцовки (тем более что перфоратор 10 1/2 был достаточно изношенный и давал иногда неравномерную эубцовку от 10 1/4 до 10 3/4 на одной линии отверстий), а может быть, просто по аналогии с № 26 с чьих-то слов составитель этого каталога указал несуществующие для № 25 зубцовки... Поэтому и № 25А, и № 25Б, а также № 29А и 29Б следует из каталога исключить, как несуществующие.

Ярким примером неравномерной зубцовки является перфорация по верхнему краю имеющейся у меня советской марки с портретом Заменгофа (каталог ЦФА № 272) (рис. 1.). Повидимому, именно не равномерный характер зубцовки обусловил появление ошибки и в каталоге Р. Канака. Указанные в нем марки 18-копеечного достоинства с зубцами 10:11:10 1/2 (его № 28в) и 10 1/2:11:10 1/2 (его № 23), а также упоминаемая в некоторых статьях № 28 с комбинированными зубцовками (например, 11:10 1/2) не существуют.

Следует здесь также заметить, что фальсификаторы из марки № 23Г с широкими полями «производят» более редкую марку № 23А, перебивая нижний ряд зубцов на стандарт 10 и портя при этом тоже не часто встречающуюся марку.

Наконец, попробую ответить на часто задаваемый вопрос: какая «табель о рангах редкости» существует для марок в 18 коп. с комбинированными зубцовками. Попытка А. Кронина и В. Стивена в журнале «Россика» разрешить эту задачу не внесла ясности в определение степени редкости каждой из разновидностей. Действительно, комбинированные зубцовки образовались при добивке на Гознаке частично непроперфорированных листов. Однако специфичность расположения марок предопределила возможность наличия на одном листе всех зубцовок (кроме № 23А, которая издана самостоятельно в виде малого количества листов только с линейной зубцов кой 10). Я длительное время записывал все виденные мной марки № 23 по зубцовкам. Результат на тысячу марок № 23 получился такой: № 23А — 12 шт., № 23Б — 28шт., № 23В — порядка 250 шт., № 23Г — 63 шт. Следовательно, наиболее редкой комбинированной зубцовкой является № 23В. В 2—2,5 раза чаще встречается № 23Г. Что касается № 23В, то она попадается, примерно, в 8 раз чаще, чем № 23Б. Такое сочетание комбинированных зубцовок могло возникнуть в следующих случаях. Во-первых, если перфоратором 10 добивалась полностью пропущенная косая перфорация или сверху направо вниз, или сверху налево вниз, или обе косых перфорации. В этих случаях могли возникнуть полными листами марки, соответственно или N? 23Г, или 23Б, или 23В. Во-вторых, если перфорация добивалась лишь на той части площади листов, на которой были пропуски косой перфорации (как направо, так и налево). При таком варианте могли появиться листы со всеми комбинированными зубцовками вместе (подобно тому, как появились в 1936 г. пятачки в советской серии «Поможем почте» — каталог ЦФА № 532Б, В, I—V). Второй случай более вероятен, т. к. немыслима столь небрежная работа Гознака, при которой в процессе изготовления марок возникает столь разнообразный набор брака — три варианта листов с пропусками перфорации да еще и в различных количествах каждого варианта. Поэтому мной был принят второй случай и проанализированы возможные сочетания пропусков перфорации на одном листе, позволяющие при добивке перфоратором 10 получить все комбинированные зубцовки. Из них (а их оказалось свыше пятидесяти) наиболее близким по полученному ранее мной соотношению между № 23Б — Б представляется вариант, в котором (рис. 2) справа были пропущены 5 линий перфорации сверху направо вниз и 3 линии снизу направо вверх. Если такой лист принять к рассмотрению, то, пользуясь системой Лобачевского и учитывая то, что зубцовками марок Тувы интересуются лишь примерно 40—50 % собирателей, степень редкости разновидностей марок № 23 можно представить в следующем виде: № 23 (лин. 10 1/2) — 100, № 23А (выпущены отдельным изданием) — 700, № 23Б — 350, № 23В — 120, № 23Г — 200.

Далее о «крупнозубых» марках с седьмого, заказного выпуска. И в каталоге Блехмана, и у Канака, да и в некоторых других каталогах приведены с зубцами 11 марки в 2 коп. (№ 45А), 4 коп. (№ 47А) и 10 коп. (№ 49А), а последняя также и с комбинированной зубцовкой 11:10 (№ 49Б). Настороженность к зубцовке 11 у марки в 4 коп. была не без оснований проявлена А. Крониным и В. Стивеном еще в 1964 году. В своей книге С. Блехман, хотя и указал перечисленные разновидности в перечне, но деликатно заметил, что их «почтовое обращение... не установлено и в гашеном виде они не известны». В 1977 году А. Кронин пошел дальше, указав, что это «таинственная зубцовка 11» и что она не совпадает с зубцовками 11 на советских марках, посвященных Толстому и Добролюбову (рис. 3). Однако в 1978 году Р. Канак опять включает эти разновидности в свой каталог без всяких оговорок. Меня эти зубцовки очень заинтересовали. Действительно, «таинственная зубцовка» не имеет аналогов среди продукции Гознака и крупнозубые марки ни с филателистическими, ни тем более с подлинными гашениями мне увидеть не удалось (хотя, как указал А. Кронин, некоторые иностранные коллекционеры направляли от себя конверты с такими марками в Кызыл и получали их обратно в гашеном виде на заказных письмах). Нужно было установить их источник и найти аналог зубцовки. Когда я проследил каналы, по которым эти марки попали в советские коллекции, то оказалось, что в подавляющем большинстве случаев источником их являлся заграничный рынок (Швейцария, Франция, Англия) и — ни одного случая получения их из нашей торговой сети. Более того, в процессе поиска обнаружилось, что, кроме перечисленных, существуют с зуб. 10 почти все номиналы серии, да еще и марка в 10 коп. с комбинированной зубцовкой 10:11. Все они были получены из европейского зарубежья. Это позволило сузить сектор поиска до Европы. И, наконец, оказалось, что точно такую же зубцовку 11 имеют известные фальшивые марки СССР «Десять лет гражданской авиации» (рис. 4). Тайны не стало. Все «крупнозубые» марки заказной почты являются продуктом порчи беззубцовок зарубежными фальсификаторами и должны быть исключены из каталогов как фантастические.

О марке в 10 коп. с зубцами 14 этого сказать нельзя. Эта марка выпущена нашим Гознаком и встречается реже марки с обычной зубцовкой. Кстати, с ней связан забавный случай. Когда С. М. Блехман в 1962 году подготовил для сборника « Советский коллекционер» обширный материал по Туве, мне пришлось быть рецензентом его работы. Просматриваю рукописи я обычно достаточно дотошно. А тут как-то расслабился. Когда дошел до седьмого выпуска, то прочитал всю «шапку» к нему и начал ее проверять. При этом, увидев «Зуб. 14», взял в своей коллекции наугад лишь одну из марок серии, промерил зубцовку, которая оказалась близкой к 14 (точнее — 13 3/4) и, успокоившись, пошел дальше. Это была 10-копеечная марка.

После опубликования второй (каталожной) части материала Блехмана в № 1 сборника, через некоторое время Самуил Маркович мне и говорит, что некоторые выразили ему замечание за то, что в этом выпуске зубцовка 14 показана неверно. Должно быть 12 1/2. И как, мол, я в его рукописи это пропустил. Я его в ответ спрашиваю, а откуда он сам взял 14. Он говорит, что взял наугад одну марку и промерил ее. Наконец, выяснилось, что это тоже был гривенник.

Бывают же такие совпадения. Посмеялись мы, но вот многие люди после этой ошибки считали 10 коп. с зуб. 14 «праведной», а остальные — исключением и искали (и, естественно, не находили) другие номиналы с зубцами 14. Хорошо, что в те времена наши отечественные «умельцы» — фальсификаторы не были столь оперативными и не наколотили зубцовку 14 на остальные беззубцовые марки серии. Так что сообщение А. Сельникова о том, что найдена «новая разновидность марки № 49» нельзя причислить к сенсационным. Если воспользоваться системой Лобачевского, то степень редкости № 49 с зуб. 12 1/2 характеризуется цифрой порядка 50—80, а № 19 с зуб. 13 3/4 (или округляя — 14) — 250— 300.

В десятом, ландшафтном и одиннадцатом, зоологическом выпусках все марки встречаются с весьма широкими полями из-за существенных сдвигов (отскоков) линий перфорации. Так, например, некоторые экземпляры № 63, 65, 69, 73, 75, 76, да и другие имеют столь большие поля (рис. 5), что из зубцовых могут быть фальсифицированы и «беззубцовые» одиночки, и любые «комбинированные» зубцовки. По-видимому, продукты такой «обработки» больших зубцовых марок и ввели в заблуждение А. Кронина, который в подтверждение существования ландшафтного гривенника (№ 65) без зубцов привел, к моему изумлению, фотоиллюстрацию этой одиночной марки без зубцов, погашенной к тому же относительно редким штемпелем № 2.1. Я внимательно проанализировал указанное фото, довел его по рисунку до масштаба 1:1 и сравнил со своим экземпляром, показанным на рис. 5. Представленная Прониным беззубцовка вписалась так, что с моего экземпляра можно было бы вырезать беззубцовку с еще большими полями. Более того, на приведенной А. Крониным фотографии виден срез правого уголка марки. Он является лишним подтверждением происхождения данной «беззубцовки» не из пропуска перфорации (который, к слову, существует и позволяет фальсифицировать «беззубцовки» даже с левым полем), а из марки с отскоком перфорации. По-видимому, пятидесятикопеечная беззубцовка (№ 68—1) имеет аналогичное происхождение, т. к. она, как и гривенник, в виде беззубцовых кварт-блоков или угловых одиночек неизвестна. Более того, в десятом выпуске (в отличие от одиннадцатого) даже проектов и проб без зубцов не найдено. Таким образом, справедливости ради, беззубцовые ландшафтные марки в 10 и 50 коп. из каталогов следует исключить, как несуществующие. Что касается комбинированных зубцовок, то их перечень в ландшафтной серии следует продолжить обнаруженными мной подлинными марками: № 63 (3 коп.) с зуб. 10:14:14 и в дополнение к описанному О. Сельниковым полтиннику № 68 с зуб 14:14:14:10 (рис. 6).

Относительно беззубцовых марок зоологической серии № 70—1 (белка) я № 78—1 (медведь) следует лишь подтвердить, что эти марки действительно были выпущены. Однако, безусловно, подлинными могут быть признаны, как минимум, вертикальная пара первой и пара с полем второй. Вызвана эта оговорка, в частности, тем, что существуют пропуски и сдвиги перфорации, позволяющие вырезать беззубцовые одиночки и даже, для трехкопеечной, горизонтальные пары.

И последнее об этой серии. Недавно появилось описание марки № 71 с комбинированной зубцовкой 14:14:14:10 и не оторванным полем листа слева. Все бы здесь было хорошо, если бы не небрежные дыры столь большого диаметра в зубцовке 10, аналогов которым среди других отечественных и тувинских марок нет. Неужели в погоне за лишними рублями и в этом случае испортили интересные марки — с пропуском перфорации слева? Сравнение «живой» такой марки с известной другой маркой с подлинной комбинированной зубцовкой (рис. 7), к сожалению, дает положительный ответ.

Несколько слов предостережения о марках первой авиапочты. Во втором издании проб этой серии, которое не было проперфорировано, имеются марки в 1 к., 5 к., 50 к., 1 т. и 2 т. в цветах, близких к выпущенным маркам. Бывают случаи, когда торговцы их выдают за редкие серийные беззубцовки. Более того, за рубежом они попали в некоторые каталоги. Как их распознать? Во-первых, такие марки не могут быть в виде квартблоков, а последняя из них — в виде квартблока пар. Во-вторых, у пробы в 5 коп. верхний трилистник орнамента просветлен.

В-третьих, проба в 1 тугрик имеет цвет существенно светлее, чем у утвержденной марки. Наконец, в-четвертых, размер пробы в 2 т. больше малой и меньше большой серийных марок. Короче говоря, без зубцов марки первой авиапочты не выпускались и им места в каталогах быть не должно.

Теперь — о зубцовках марок двенадцатого, юбилейного выпуска. Среди марок этой серии существуют некоторые с редкими зубцовками. Прежде всего это № 80А — 2 коп. с зуб. 11. Эта марка через нашу торговую сеть не проходила. Она обнаружена только за рубежом и только с фиолетовым филателистическим гашением. Затем марка № 82Б — 4 коп. с зуб. 14. Она тоже известна мне только с фиолетовым филателистическим гашением штемпелем № 3.1. Третья — это № 83А — 5 коп. с зуб. 11. Она существует только в негашеном виде. Наконец, известная мне только по литературе № 94Б — 50 коп. с зуб. 14. Степень редкости каждой из перечисленных четырех марок примерно в 10—15 раз выше соответствующих негашеных марок с обычными для них зубцовками. Что касается марки № 90А — 20 коп. с зуб. 11, то, т. к. ее никто не видел, этот номер целесообразно из каталогов исключить.

Достаточно редкой является марка второй авиапочтовой серии в 25 коп. с комбинированной зубцовкой 14:11 (№ 104Б). Мне попадались выполненные из № 104А фальсификаты. Они весьма опасны, поскольку марка № 104А встречается с большими полями сверху и снизу (Рис. 8), что делает возможным фальсифицировать мелкую горизонтальную зубцовку и получать марку с «комбинированной» зубцовкой, имеющую вертикальный размер нормальной марки. Это обстоятельство позволяет рекомендовать подвергать каждую марку № 104В квалифицированной экспертизе. Степень редкости марок с подлинной комбинированной зубцовкой — 2000. В гашеном виде они мне неизвестны.

Наконец, несколько слов о перфорации марок № 137 — 140. В каталогах для них указана зубцовка 11. Эта цифра неточна. Тщательный промер зубцовки показал, что эти марки без клея имеют зубцовку 11 1/4, а с клеем — 11 1/2. Разница в 1/4 зубца объясняется не применением разных перфораторов (таковых в Туве просто не было), а особенностью технологии изготовления марок. Дело в том, что клей наносился на марки с перфорацией. При этом бумага давала небольшую усадку и зубцовка из 11 1/4 превращалась в 11 1/2. Иными словами, более грамотно для этих марок зубцовку 11 1/4 округлять не до 11, а до 11 1/2.

Вот, пожалуй, в основном, и все, о чем меня просили рассказать. Однако этим не исчерпывается все многообразие филателистических сведений о Туве. Можно было бы рассказать и о домарочном периоде, и о художниках, создававших марки Тувы, и о маркированных конвертах, и еще о многом. Но надо и честь знать. Думаю, что на наиболее важные вопросы читатель в опубликованных рассказах ответы получил. Ну, а если у кого-либо есть дополнительные вопросы, то задавайте их редакции нашего журнала. Постараемся на них ответить.

 

ЛИТЕРАТУРА
1. С. Блехман, История почты и знаки почтовой оплаты Тувы. 1976.
2. Р . Канак, Танну-Тува, каталог (англ.), Канада, 1978.
3. А . Кронин, Танну-Тува и новая книга Блехмана (англ.). Канада, 1977.
4. О. Сельников, Возвращаясь к истории почты Тувы, Советский коллекционер № 24, М., 1986— 1987. с. 85—90.