Сообщение Теодора Левальда, тайного советника германского рейха, о желании немцев вновь пригласить Олимпиаду несказанно смутило членов МОК, собравшихся на 25-ю сессию в Монако (1927 г.). Слишком свежи в памяти были обстоятельства, сорвавшие Олимпийские игры 1916 года, еще памятны были Верден, события у Капоретто и на реке Сомме, трагедия у города Ипра…
Немецкие империалисты с удовлетворением наблюдали за избранием в МОК постепенно выплывавших на спортивно-политическую арену своих единомышленников и доверенных лиц, чья реакционность была хорошо известна за пределами рейха. В Международном олимпийском комитете к тому времени уже восседали представитель концерна «ИГ Фарбениндустри» Оскар Руперти, бывший колониальный губернатор Адольф-Фридрих фон Мекленбург и упомянутый Т. Левальд. Надеялся на скорое избрание в МОК и Карл-Риттер фон Хальт, армейский офицер, впоследствии ярый нацист, сыгравший зловещую роль в истории немецкого спорта.
Импонировало устремлениям буржуа и снятие запрета на участие германской команды в Играх 1928 года. После успешного выступления в Амстердаме притязания немцев на очередную Олимпиаду усилились. Этому способствовало также проведение IX Олимпийского конгресса и сессии МОК в Берлине (1930 г.). Руководителей олимпийского движения всячески старались заинтересовать. Роскошный бал в Потсдамском дворце, показательная гребная регата в Грюнау, заманчивые перспективы, нарисованные промышленными магнатами Рура и баварскими землевладельцами, щедрые посулы и бесконечные уговоры размягчили многих лидеров мирового спорта. В авангарде пропаганды шагала и почта рейха (рис. 1).
МОК колебался. Число городов, изъявивших желание принять Игры XI Олимпиады, росло. Наряду с Александрией, Барселоной, Будапештом, Буэнос-Айресом, Дублином, Римом и Хельсинки конкурировать с Берлином вызвались Кельн, Нюрнберг, Франкфурт-на-Майне.
Победу одержал Берлин, А спустя год к власти пришли фашисты. Олимпийские игры современности встретили свой сорокалетний юбилей в стране, над которой повисло коричневое облако фашизма. Впоследствии эту Олимпиаду назовут «огромным злоупотреблением», «спортивным полигоном, где вермахт нахально поигрывал мускулами». Все мировое антифашистское движение призывало к бойкоту Игр.
Коллекционерам следует помнить, что начинать филателистический рассказ об этом трагическом периоде в олимпийской истории надо с почтовых материалов, документирующих мощный протест прогрессивной общественности. Здесь первостепенное значение приобретают письма участников VI конгресса Коммунистического Интернационала Молодежи, отправленные из Москвы в сентябре – октябре 1935 года; марки с портретами активистов немецкого рабочего спортивного движения, бесстрашно вскрывавших истинную суть предстоящих Игр в Берлине; календарные штемпеля Парижа, датировавшие корреспонденцию шестым июня 1936 года, днем международного сбора противников гитлеровской Олимпиады.
…Эрнст Грубе, депутат рейхстага, коммунист, возглавлявший подпольную организацию «Общество борьбы за единство красного спорта», Альберт Кунц, секретарь окружного комитета компартии Берлин – Бранденбург, член рабочего спортивного союза, Курт Шлоссер, входивший в группу альпинистов, переправлявших через горы нелегальную литературу, шифровки.
Открыто призывали к бойкоту профашистской Олимпиады публицист Курт Тухольский, писатель Генрих Манн, известный художник-график Джон Хартфильд, чей антифашистский фотомонтаж «Берлин зовет к Олимпиаде» обошел страницы почти всей мировой прессы.
Германская почта усиленно рекламировала предстоящую Олимпиаду: огромное число машинных и франкотурных штемпелей применялось в 98 городах рейха. Только в Берлине действовало около 40 видов гашений. Еще несколько десятков штемпелей из 25 городов сообщали о проходившей в Берлине (с 18 июля по 16 августа 1936 г.) выставке «Германия», задуманной фашистами как демонстрация могущества империи.
Рисунки штемпелей (за исключением выставочных, содержавших только текст) условно можно разделить на две группы. Одни состояли из очертаний колоннады Бранденбургских ворот, отделенной от пяти колец готическим шрифтом текста, другие знакомили с главным символом Олимпиады – колоколом, на котором красовался имперский орел, сжимающий в когтях олимпийские кольца. Этот пресловутый колокол стал основным сюжетом свыше 170 специальных ручных штемпелей, применявшихся в 14 берлинских отделениях связи во время Игр, двух десятков виньеток и четырех односторонних карточек. 8 мая 1936 года в обращение поступила серия марок, посвященная предстоящим состязаниям по гимнастике, прыжкам в воду, футболу, легкой атлетике (метание копья), фехтованию, академической гребле (двойка парная) и конному спорту (преодоление препятствий).
В серии имелась еще одна марка, напоминавшая о готовившейся первой современной эстафете олимпийского огня (рис. 2).
Спустя пять недель миниатюры номинальной стоимостью 3 + 2, 4+3, 6 + 4 и 12 + 6 пфеннигов выпустили полосами в тетрадках, а в день открытия Игр к ним прибавились два блока, к сожалению, оскверненных водяным знаком свастики.
4066 спортсменов из 49 государств уже находились в Берлине, готовые начать спор за олимпийские награды. Президент МОК бельгиец Байе-Латур (в 1942 году гитлеровцы расстреляли его сына, участника движения Сопротивления) все еще наивно верил в правильность выбора и спокойно наблюдал за репетициями вермахта по «опеке» олимпийских церемоний.
В шумихе, сопровождавшей Игры, была отчетливо слышна партия рейхспочты, плодившей все новые и новые «сувениры». Широко рекламировались и продавались памятные листы с наклеенной серией марок, отравленные свастикой, корреспонденция «сдабривалась» 24 виньетками с изображениями видов спорта. Из имперского спортивного издательства потоком шли письма с франкировальным машинным штемпелем «Помните об Олимпийских играх 1936!».
Пощечиной расистским теориям рейха был феноменальный успех негритянского атлета Джесси Оуэнса (рис. 3), отличное выступление японских марафонцев К. Сона и Ш. Нана, нанесших серьезный удар по фашистским бредням о «неполноценности» цветных. Запомнилось и преднамеренно слабое выступление Вернера Зееленбиндера: запланированная спортсменами-подпольщиками борьба Вернера за высший олимпийский титул подразумевала в случае его победы антифашистскую речь перед микрофоном, однако последовавший арест радиожурналистской группы, означавший провал операции, лишил атлета смысла завоевать награду, которая в создавшейся ситуации была бы только на руку нацистам (рис. 4). Годы не стерли блеска медалей гимнастов Худеца (Чехословакия, рис. 5) и Саарвалы (Финляндия, рис. 6), польских кавалеристов Кулеши, Лелива-Ройцевича, Кавецкого, английских гребцов Саутвуда и Версфорда, итальянских футболистов и десятиборца США Гленна Морриса. Почтовые администрации мира увековечили их на марках, хорошо известных широкому кругу филателистов.
Не так давно появился еще один оригинальный почтовый документ, воздавший хвалу обладателю серебряной медали в конкурсе искусств – Йозефу Клуковскому. На односторонней карточке польские связисты воспроизвели каменный барельеф «Футбол», принесший их соотечественнику весомую награду (рис. 7).
Знаменательной вехой в истории современных Игр стала эстафета, доставившая огонь из Олимпии в Берлин. Ее почтовых свидетельств не коснулось пагубное влияние гитлеровского шовинизма, что, естественно, повысило их познавательную ценность. 20 июля 1936 года облаченная в одежду древних эллинов греческая актриса Алеца Кацелис в развалинах храма Зевса зажгла факел от естественного свечения солнца. В этот день почтовое отделение Олимпии впервые за 37 лет своего существования применило специальный штемпель (рис. 8). Известно, что им были обработаны пять тысяч писем и карточек, в том числе и заказные.
По случаю прибытия огня в Вену, там 29 июля 1936 года также состоялось специальное гашение, рисунок которого (горящий факел и пять переплетенных колец) до сих пор варьируется австрийскими связистами.
Почтовая служба Геллендорфа (предместье Дрездена) указала путь эстафеты по дорогам Верхней Саксонии. Текст ручного штемпеля гласит: «Геллендорф через Пирну», а два сопутствовавших штампа (овальный и прямоугольный) уточняют, о каком событии идет речь (рис. 9).
След в филателии оставила и олимпийская парусная регата, проводившаяся в городе Киле, Она заблаговременно рекламировалась штемпелями более чем двадцати немецких городов. В период состязаний действовали еще два специальных штемпеля. Их рисунки (так же, как и рисунки-плашки упомянутых гашений) воспроизводили гоночную яхту в акватории Кильской бухты (рис. 10).
Говоря об эмиссиях, связанных с Играми XI Олимпиады, нельзя не вспомнить о своеобразных штемпелях Австрии, обращавшихся к населению с призывами: «Жертвуйте австрийскому олимпийскому фонду» (известны 2 типа гашений, применявшихся в 5 городах) и «Покупайте билеты олимпийской лотереи» (3 типа штемпелей из 6 городов).
…В сложной обстановке началась подготовка следующих Олимпийских игр. В городах-претендентах недостатка не было. Но МОК отдал предпочтение столице милитаристской Японии. А самураев больше занимала агрессия в Китае. Разразившаяся японо-китайская война вызвала бурю негодования у людей доброй воли, и правительство Японии поспешило отказаться от проведения Игр. Решением МОК это почетное право было предоставлено Хельсинки. И вот уже альбомы коллекционеров стали пополняться новыми виньетками, информировавшими на нескольких языках о том, что Олимпиада состоится в Финляндии. Связисты страны Суоми подготовили к изданию серию из пяти марок, которые по идее организаторов Игр должны были напомнить финнам об их выдающихся согражданах, покоривших вершину спортивного Олимпа. Однако эти марки в несколько измененном виде появились в обращении лишь в конце второй мировой войны. Не увидел свет и другой проект – почтовая миниатюра, запечатлевшая олимпийского чемпиона и рекордсмена в метании диска (1936 г.) Кеннета Карпентера. Зато финские связисты в течение года (вплоть до весны 1940 г.) посылали из Хельсинки олимпийские позывные в виде машинных штемпелей. Один из них только гасил корреспонденцию, другой был франкировальным (рис. 11).
Еще не изучены мотивы, поившие почтовиков Латвии изготовить специальный штемпель с текстом на французском и немецком языках (1939 г.): «K Олимпийским играм 1940 через Латвию». Очевидно, Европа еще надеялась избежать катастрофы. Прозрение наступило слишком поздно, когда фашисты вторглись в Данию и Норвегию, а затем оккупировали Бельгию, Голландию, Францию. Но, несмотря на кровопролитную войну, сеявшую смерть и разорение, в душах людских бережно сохранялись олимпийские идеи, дававшие ростки даже в трагических условиях неволи.
…Это было в фашистском шталаге Лангвассера (пригород Нюрнберга) в 1940 году. Бывший взводный польского пехотного полка Сломчинский предложил провести Олимпиаду. Сразу же был создан международный олимпийский комитет военнопленных, разработана программа соревнований. Для победителей изготовили специальные дипломы и вымпелы, а чтобы навсегда запечатлеть столь удивительный поворот олимпийской истории, узники нарисовали марку. Долгое время о существовании этой уникальной миниатюры ничего не было известно. Лишь несколько лет назад о ней поведал в книге «Там был мой фронт…» участник событий, чемпион международных игр военнопленных в беге «лагерной лягушкой» Теодор Невядомский. Естественно, упомянутая марка не предназначалась для почтового обращения, а символизировала несгибаемую волю заключенных, свято чтивших олимпийские идеалы.
Но почтовые марки с пятью переплетенными кольцами все же появились за колючей проволокой, в 1944-м на территории Вольденберга и Гросс-Борна – лагерей военнопленных польских офицеров.
В. Фурман. Годы грустных юбилеев. «Филателия СССР». 1978. №3 (стр. 4-7).
